ДИДЕНКО ЛИДИЯ

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА-НАЧАЛЬНИК ОБЛЗДРАВА ВИННИЧИНЫ ЛИДИЯ ДИДЕНКО: “БОЛЬШЕ ВСЕГО РЕФОРМЕ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ПРОТИВЯТСЯ НЕ ЛЮДИ, А ТЕРЯЮЩИЕ СВОЙ СТАТУС И ЛЕВЫЕ ДОХОДЫ НЕКОТОРЫЕ “УВАЖАЕМЫЕ” МЕДИКИ”

Лидия Алексеевна рассказала «РЕАЛу» о том, что свою трудовую деятельность начинала с лечения детей, пострадавших от Чернобыльской катастрофы, о том, почему за два последних года из 120 участковых больниц 80 реорганизовали, об авральных темпах приведения в порядок сельских ФАПов, о том, что в министерство подано предложение о создании на Винничине 18 госпитальных округов, о тихом саботаже реформы со стороны отдельных медиков, а также о своих увлечениях охотой и ландшафтным дизайном

Назначение Лидии Диденко в 2010-м начальником областного управления охраны здоровья и курортов практически совпало с началом реализации пилотного проекта реформирования отрасли на Винничине. Древняя китайская мудрость «Не дай Вам Бог жить во времена перемен» актуальна не в каждом случае. Любые реформы – это вызов тому, кто отвечает за них на региональном уровне. Его приняла женщина, которая, похоже, искренне верит, что иного пути развития системы лечения и профилактики нет. И это при том, что пока народ в большинстве своем к реформе относится крайне негативно, порою называя ее даже геноцидом. Лидия Алексеевна живет не на Марсе, о реакции людей знает, но убеждена, что еще год-другой и строящаяся нынче система даст свои плоды, и люди будут благодарны.

«Радиационное загрязнение по-разному воздействовало на детей даже из соседних районов. Мальчики из одного района больше отставали в физическом развитии, чем их сверстники из других мест»

— Лидия Алексеевна, за многие годы Вы – первая женщина, возглавившая областное управление здравоохранения. Что оказалось самым трудным? Приходится ведь давать указания очень авторитетным людям, возглавляющим лечебные учреждения многие годы…

— Существует такой стереотип, что женщине сложно. Я бы его смягчила – нелегко. И в мире, и в Украине ситуация меняется, сегодня многие женщины стремятся занимать те должности, которые ранее считались «мужскими». Да и никто не доказал, что мужчина эффективней работает в здравоохранении. Откровенно говоря, не сложным, а основным для меня было создать команду единомышленников. Конечно, пока рано говорить о том, что удалось заработать непререкаемый авторитет, но все же смогла организовать руководителей — как мужчин, так и женщин, понять, что задачи, которые стоят перед нами, важны и мы вместе должны их реализовать.

— Расскажите о себе. Что повлияло на выбор профессии?

— Родилась и выросла я в городке Смела Черкасской области. Как и многие дети, которые хорошо учились, мечтала стать врачом. Единственная из всего класса поступила в мединститут, причем с первой попытки. Что не случайно выбрала профессию педиатра, поняла на последних курсах. Было по-настоящему интересно учиться. Знаете, о выборе никогда не жалела, и если бы пришлось все повторить, снова подала бы документы в медицинский…

— Со студенческой скамьи Вы попали в детскую областную больницу…

— Хотя интернатуру проходила в центральной районной больнице. В 1992 году меня, как молодого специалиста, «закрепили» за детками, пострадавшими от Чернобыльской катастрофы. Если помните, тогда наблюдалось резкое увеличение заболеваемости среди пациентов из радиационно загрязненных территорий. При больнице был организован специализированный центр, в мою задачу входили первичный и завершающий анализ здоровья этих детей. То есть, когда ребенок первый раз приходил в поликлинику, он попадал ко мне на прием. Я фактически определяла его дальнейший «маршрут» — у каких узких специалистов ему следует получить консультацию, какие обследования сделать.

Мне важно было правильно сориентироваться, какая патология у каждого конкретного ребенка является основной, а какие заболевания «причислить» к сопутствующим. Так что, кроме практической работы я постоянно занималась и аналитической. Конечно, не сама, регулярно консультировалась с кафедральными работниками, более опытными коллегами. Цифры, анализ, прогноз – такое сочетание для меня было интересным. Помню, в кабинете лежала огромная «простыня» с карточками детей из каждого района. Когда систематизировала результаты исследований детей, заметила очень многие любопытные детали. Оказывается, радиационное загрязнение по-разному воздействовало на детей даже из соседних районов. Так, к примеру, мальчики из одного района отставали в физическом развитии гораздо больше, чем их сверстники из других мест. А у деток из Ладыжина, например, наблюдались изменения в анализах мочи. Это еще не патология, но отклонения от нормы могли к ней привести в будущем. У других этого не было. Тогда мне даже предложили писать научную работу по этой теме. Не сложилось. У меня был маленький ребенок, было не до того. Сейчас уже написала диссертацию, правда, по организации здравоохранения, скоро в Киеве буду защищать.

— Тем не менее именно эта работа предопределила дальнейший Ваш «уклон» на аналитику?

— Вероятно. Когда был создан информационно-аналитический отдел, мне предложили его возглавить. Меньше практики, больше статистики… Пришлось создавать специальные программы, которыми, кстати, до сих пор пользуются. Были разработаны стандарты моделей конечных результатов работы каждого подразделения, отдельно взятого врача, которые позволяли анализировать качество оказания помощи и оценивать квалификацию сотрудников.

Потом 9 лет я работала заместителем главврача по организационно-методической работе ВОДКЛ. Приходилось дважды в неделю выезжать в районы. Это позволило, помимо детального изучения ситуации в педиатрии, вникнуть в проблематику смежных направлений — акушерства и гинекологии, чтобы влиять на здоровье ребенка до его появления. Поясню. Когда в отдельных районах мы заметили тенденцию к увеличению показателей детской смертности, Детская областная больница выступила инициатором наблюдения за здоровьем девочек-подростков, более тщательного контроля за ходом беременности, родовспоможением и наблюдением за ребенком до года. Например, мы предложили райбольницам выбрать день, когда для обследования местных деток из областной больницы приедет бригада специалистов с лабораторным оборудованием, УЗИ. Это был элемент не теоретической, а практической помощи. Далее, мы стали проводить углубленные, а не поверхностные, как ранее, осмотры школьников.

Изменился в больнице и подход к внедрению новых методик лечения. Есть такой критерий оценки работы врача, как внедрение новаций. По ряду причин он был превращен в формальность. Долгое время считалось, что врач методики должен внедрять, но неважно какие… Мы же разбили их на три группы. Если врач первым в Украине стал использовать какую-то методику, то оценивали внедрение 10 баллами. Все-таки, это сложно и ответственно. Если методика апробирована в Украине, но впервые применяется в Винницкой области – 5 баллов. Когда же методику уже используют в области, то всего 1 балл. Как правило, столь низкая оценка давалась за применение новых препаратов. Подобная дифференциация привела к появлению у врачей стимула повышать свой профессионализм.

— Часто удавалось внедрять новшества?

— Если в среднем за год внедрялось 120 методик, то 10% были новыми. Например, мы первыми стали применять закрытие специальным материалом дефекта передней брюшной полости… Гастрошизис – это врожденный порок развития. При нем в околопупочной области у малыша имеется незаращение передней брюшной стенки, которое в 100% случаев приводило к смерти. Хирурги медуниверситета и детской областной больницы вместе освоили хирургическое лечение и спасали практически всех деток с таким диагнозом.

Знаете, врачи жалуются, что приходится очень много писать. В чем-то я с ними согласна. Но все, что врач делает, необходимо излагать в истории болезни. Причем, доктор должен писать грамотно, разборчиво и максимально полно. Мы проводили тройные контроли историй болезни. И за каждого пролеченного больного выставляли оценку. Это стимулировало качественней лечить.

— От медиков приходилось неоднократно слышать о Ваших достаточно непростых отношениях с главврачом детской областной больницы Татьяной Антонец. Причина разногласий в кадровой политике?..

— Могу лишь сказать, что определенные трения возникали в начале моей работы на этой должности. На сегодняшний день я бы назвала наши отношения вполне нормальными, деловыми.

«Раньше некоторым ФАПам в год на медикаменты выделялось по 50 гривен. Только на йод и зеленку. Сейчас – не менее 1 тысячи гривен»

— Вы согласны, что реформа – это вынужденный шаг для экономии бюджетных средств на здравоохранение?

— Дефицит финансирования однозначно имеет место. Но хочу акцентировать внимание на другом – эффективности использования ресурсов. За последние 10 лет сумма, выделяемая бюджетом на здравоохранение области, увеличилась в несколько раз, а улучшения оказания помощи никто не заметил. На момент старта реформирования девять из десяти опрошенных пациентов ответили, что недовольны ею. Почему? Потерялась уровневая структуризация оказания медпомощи. Формально она есть, но как-то «размылась» что ли в последние 15-20 лет… Во всем мире основным для пациента является семейный врач, а не специалист областного учреждения.

— Наверное, пора подводить первые итоги реформирования отрасли на Винничине. «Правила», по которым реформы проводились, утверждались МОЗ и отдельным законом, принятым Верховной Радой Украины.. На местах лишь выполняют директивы. И тем не менее, практически все чиновники и врачи говорят о региональной специфике. Какие ее элементы в Киеве не учли?

— Не учли специфику городов областного подчинения. Мы это наблюдаем в Виннице на примере создания центров первичной медико-санитарной помощи. Хотя сегодня эта ситуация меняется, согласно методических рекомендаций «Модели оказания первичной медицинской помощи городскому населению», которые были разработаны Министерством здравоохранения Украины в феврале текущего года. Но для районов такой подход я считаю прогрессивным. В нашей области 52,8% составляет сельское население, среди которого очень велико количество пожилых людей. Поэтому модель оказания помощи семейным врачом для региона в целом выбрана очень правильно. Сегодня врач и медсестра несут персональную ответственность за здоровье каждого члена семьи и, что немаловажно, они должны не только лечить, но и профилактировать. Мы прекрасно понимаем, что за год-два улучшения наступить не могут. Для оценки результата надо не менее трех лет.

Пока я лишь могу сказать, что мы отказались от практики, когда человек ждет автобуса, чтобы добраться в райцентр, там стоит в очереди в регистратуру, потом под кабинетом, чтобы попасть на прием к врачу. Помощь стала ближе и дешевле для пациента. Ни для кого не секрет, что в селах нет ни врачей, ни дорог. На ФАПе принимал в лучшем случае фельдшер. Так сложилось… Давайте вспомним реалии нашей вчерашней сельской медицины. У меня есть целая папка с фотографиями наших ФАПов. Могу показать. Глядя на некоторые из них, создается впечатление, что там не ступала нога человека. Есть такие, где посередине комнаты деревья растут. Но, тем не менее, сельские советы выделяли деньги на их отопление, освещение, медикаменты, которых, между прочим, хронически не было. Когда согласно Бюджетному кодексу все ФАПы передали на содержание районному бюджету, люди в селах зашевелились. Увидев, в каком жутком состоянии находится сельская медицина, районные власти взялись за голову.

Сегодня на стол губернатору Николаю Джиге и его заместителю Любови Спиридоновой я каждый понедельник кладу отчет глав райгосадминистраций о том, что сделано в семейной медицине. Только за прошлый год треть всех учреждений сельской сети были отремонтированы, туда подвели горячую и холодную воду, сделали туалеты, поставили чайники и обеспечили эти пункты медикаментами. Как бы мы это не называли – реформой, оптимизацией или модернизацией, – это правильный шаг. В этом году перед нами стоит задача привести в порядок еще треть ФАПов, а остальные – в 2013 году.

— МОЗ обещало выделить нашей области гораздо больше карет «скорой помощи», нежели выделили. Банально не хватило средств или деньги были, но кто-то забыл купить машины?

— Есть приказ министерства, которым выделяются 40 реанимобилей «Рено». Часть этих машин уже находится в распоряжении МОЗ. Они будут у нас. Кроме того, адаптированные для нашего бездорожья 54 «Газелей» и УАЗов были приобретены за совместные средства областного и районных бюджетов. Еще 16 авто районные власти закупили самостоятельно. Вспомните, когда еще столько машин покупали?..

Но если говорить об экстренной медицине, то наша задача — обучение персонала и оснащение оборудованием. А состояние дорог не в компетенции управления. Тем не менее, мы должны стремиться к тому, чтобы бригада доезжала на вызов за 20 минут. Поэтому развиваем сеть пунктов. На сегодняшний день в области существуют две станции «скорой помощи» – в Виннице и Жмеринке, 27 отделений «скорой помощи» при каждой райбольнице. Дополнительно мы создали 25 пунктов временного базирования бригад «скорой помощи», а всего таких для Винничины нужно 81. То есть не хватает еще 27.

— На базе чего создаются такие пункты?

— Участковых больниц. Когда-то в области насчитывалось 120 таких лечебных учреждений, в начале прошлого года – осталось 40. В свое время такие больницы хорошо обеспечивались сельсоветами, колхозами, предприятиями. А потом ситуация изменилась. В последние годы они из больниц превратились в приюты. Больные там не лечились, а проводили зиму. При этом годовое содержание одной такой больницы обходилось в 800 тысяч гривен.

Мы объездили область и проанализировали, как работают эти больницы, поэтому и решили реорганизовать их в амбулатории семейной медицины. В крупных населенных пунктах, удаленных от райцентра, дополнительно создали отделения ЦРБ с круглосуточными койками и разместили там пункты временного базирования «скорой помощи». А на сэкономленные деньги смогли купить медикаменты для «скорой помощи». По сравнению с прошлым годом обеспеченность бригад лекарствами сейчас увеличилась в 3,5 раза. Кстати, раньше некоторым ФАПам в год на медикаменты выделялось по 50 гривен. Только на йод и зеленку. Сейчас – не менее 1 тысячи гривен.

— В каком количестве автомобилей нуждается медицина Винничины?

— С учетом изношенности автопарка, для «скорой помощи» нужно не менее 100 машин. Если говорить о семейных врачах, то на каждую из 272 амбулаторий нужно выделить по машине. Обеспечить смогли на 80%.

— Если верить статистике, то с начала нынешнего года суммарное количество обращений к врачам по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сократилось. Хотя очереди под кабинетами выросли… По Вашему мнению, в чем причина? Люди стали реже болеть, перестали обращаться без повода, не желают стоять в очередях или идут к частным докторам?

— Частники принимают преимущественно в областном центре. Сокращение произошло незначительное. Меньше 10%. Причины я сейчас не могу назвать. Говорить, что люди меньше болеют, некорректно, но хочется надеяться. С гипертонической болезнью стали обращаться реже, но нельзя утверждать, что меньше болеют. Количество случаев осложнения гипертонии — инфарктов и инсультов — тоже уменьшилось. Но давать оптимистические прогнозы я считаю преждевременным. За год ситуация не могла измениться кардинально.

«Охочусь только на птицу и зайца. В копытных не стреляю»

— Политику тотальной переквалификации терапевтов, педиатров и узких специалистов на врачей семейной практики многие специалисты называют перегибом…

— Во-первых, тотальной переквалификации нет. Институт семейной медицины начал создаваться с 2000 года. В большинстве случаев такие врачи готовились из участковых терапевтов и педиатров. За 12 лет наш медуниверситет подготовил более 700 докторов. Опыт первых семейных врачей показывает, что они стали специалистами высокого класса. И универсалами – работают по всем направлениям медицины, включая хирургию, акушерство, офтальмологию, отоларингологию. Согласна, что у врачей семейной практики могут быть «пробелы» в знаниях. Они должны совершенствоваться, учиться тому, чего не знают. Это только приветствуется.

С проблемами сталкиваются начинающие семейные врачи. Но ведь рядом есть коллеги, которые могут подсказать. При четкой организации работы пациент в сельской амбулатории не пострадает. В городах ситуация иная. Люди привыкли обслуживаться у определенных терапевтов или педиатров. К тому же для Винницы семейных врачей раньше не готовили. Это промах. Но МОЗ разрешает вести прием участковым педиатрам, терапевтам и узкими специалистами.

— Приоткройте занавес самой таинственной темы реформы — признайтесь, сколько же госпитальных округов планируется создать в области? Еще год назад говорили всего о 9 округах… Были и другие варианты – 12, 15…

— Исходя из наших региональных особенностей, низкой плотности и количества населения, коммуникаций, кадрового потенциала, возможностей лечебных учреждений, планируется создать 18 госпитальных округов. Такое предложение мы направили в МОЗ. Больше их будет или меньше, сегодня сказать не могу. Это уже зависит от того, воспримет ли министерство наши предложения.

— То есть статуса «центровой» лишатся больницы в Оратове, Песчанке, Чечельнике, всего в 9 районах…

— Все районные больницы сохраним, только одни будут специализироваться на интенсивном, вторые – на плановом, третьи – на восстановительном лечении, четвертые же будут реорганизованы в хосписы. В маленьких райцентрах на базе больниц останутся отделения неотложной помощи. Мы должны людям говорить правду. Если в больнице принимают менее 400 родов в год, тамошние врачи теряют квалификацию акушера-гинеколога. Это не их вина и не вина рожениц. Но принимаемые там роды потенциально опасны для женщины и ребенка.

Я понимаю, что в каждом таком районе есть очень уважаемый местными людьми врач, который категорически против такого подхода. А мы должны ставить во главу угла здоровье матери и ребенка, а не амбиции авторитетного на районном уровне медика. Пожалуйста, такой врач может консультировать беременную, но рожать она будет в другой больнице.

Точно так же с хирургическими операциями. Лучше проехать 50 километров, и быть уверенным, что родственника нормально прооперируют, чем «прикрываться» доводами, что «удобней сюда принести поесть» пациенту и оперировать без элементарных для этого условий?.. Нам говорят, что нужно дооснастить «маленькие» больницы. А зачем, если хирург в стационаре оперирует раз в месяц?.. Беда еще и в том, что обычные люди не знают о целях и задачах реформирования. Узнают о них «из телевизора», иногда в сжатой форме, поэтому изначально настроены негативно.

— Вы ведете к тому, что именно медики подстрекают людей к возмущению относительно перепрофилирования больниц?

— К сожалению, в большинстве случаев, это так. По инициативе Администрации Президента проводили соцопрос. Изменениями на первичном уровне оказались довольны 50% опрошенных. Не питаю иллюзий относительно этого анализа, и понимаю, что нужно стремиться к тому, чтобы большинство людей отзывались положительно.

Так вот, в этом анкетировании был вопрос о том, какую информацию о реформировании пациенты узнают от медиков. И 80% респондентов ответили, что отрицательную. До старта реформ говорили, что ситуация в здравоохранении не устраивает ни государство, ни пациента, ни врача. Сейчас относительно третьей позиции у меня возникают сомнения.

Мы сейчас стараемся вести диалог с медиками, искать оптимальные варианты, пояснять новые требования. Многим трудно перестроиться. Человек работал в полсилы. Привык так. Сейчас мы ему говорим, что нужно трудиться больше, а он обижается. Но, извините, если у врача есть оборудование, а больных нет, так для кого потрачены деньги на ремонт и оснащение рабочего места? Явно не для пациента.

В маленьких больницах действительно приходится сокращать персонал. Мы предлагаем специалистам несколько вариантов. Первый – устроиться на работу по специальности в соседний район. Второй – переучиться или заниматься, образно говоря, «своей» же хирургией, но на приеме, не оперируя.

— Какова судьба городской станции «скорой помощи»? Ее решили оставить в подчинении мэрии Винницы до окончания строительства корпуса для медицины катастроф?

— Корпус будет сдан в эксплуатацию в этом году. Будет ли области передана городская станция «скорой помощи», пока сказать не могу. Надеюсь, что будет… Принцип единого подчинения всех служб «скорой помощи» применяется во многих странах. Я уверена, что в области должна быть единая диспетчерская служба, а все машины оснащены системами навигации.

— Может вопрос и не по адресу, но как считаете, в будущем году хирургический корпус Пироговской больницы будет оснащен всем необходимым оборудованием и примет первых пациентов?

— Думаю, что да. Для Винничины этот корпус остается объектом №1.

— Недавно стал публичным конфликт вокруг лечебно-физкультурного диспансера. Главврач этого учреждения Сергей Чернищук выступил против реформы, его уволили. Учреждение будет объединено с областным центром «Здоровье». В работе диспансера, дескать, найдены серьезные нарушения. О чем идет речь?

— Начну с того, что нигде не слышала, чтобы Сергей Чернищук публично критиковал реформирование. Чтобы критиковать, нужно конкретизировать, с чем он не согласен – реформой первичного, вторичного, третичного уровня, экстренной помощи и т.д. Скорее, он «прикрывается» реформой медицины. Что касается реорганизации, то объединяются два взаимодополняющих и дублирующих друг друга учреждения. Подобным образом поступили и в других областях Украины. Это не винницкое ноу-хау. Кстати, до организации лечебно-физкультурного диспансера, в Пироговской больнице функционировало отделение ЛФК. И оно всех устраивало.

Знаете, за последние 20 лет сеть медучреждений в области «разрасталась», количество населения уменьшалось, и все недовольны качеством медпомощи. Для примера, сравню Винницкую и Закарпатскую области. У нас живет 1,64 млн. человек, на Закарпатье – 1,3 миллиона. У нас 52 учреждения областного подчинения, там – 20. Закарпатье не в пилотном проекте, но реформировало охрану здоровья глубже, чем мы. Они сократили количество коек до 9 тысяч, тогда как у нас – почти 13 тысяч. На Винниччине 46 врачей на 10 тысяч населения, у них – 36. При этом наша Пироговка на медикаменты получила 2,5 млн. грн., а Закарпатская областная больница – 25 миллионов!

Некоторым руководителям учреждений такой подход не нравится. Нам как говорят: «Не трогайте наших специалистов. Ищите деньги!», отлично понимая, какие суммы тратятся на содержание раздутого штата больницы. Но раздутый штат повышает лишь статус главврача. Больным от этого не легче.

Что касается претензий к С. Чернищуку, то они касались организации работы. Причем, выявляли их еще два моих предшественника. У меня аналогичные замечания. Когда я пришла в диспансер, часть сотрудников отсутствовали на работе, не было ни одного документа, регламентирующего деятельность работы, планов работы, должностных инструкций. Как организатор, этот человек 10 лет ходил на работу, но то, что был обязан делать, не выполнял.

— Расскажите о своих увлечениях….

— В последние два года их практически нет, а раньше — с августа по октябрь — я ходила на охоту. Сейчас — крайне редко.

— Охотником стали благодаря мужу?

— Это увлечение появилось еще до нашего знакомства. Первый раз друзья пригласили как зрителя, и мне понравилось. Но охочусь только на птицу и зайца. В копытных не стреляю. Очень важно, чтобы собака была правильно обучена… Смысл ведь не в том, чтобы пострелять, привлекает общение с природой. И будучи дома стараюсь по вечерам хотя бы 15 минут проводить во дворе, поближе к природе.

— А арсенал дома большой?

— Одно ружье. Сейчас без дела… В последнее время больше увлекаюсь ландшафтным дизайном. Мы вместе с семьей посадили на приусадебном участке лес. Очень нравится ухаживать за вечнозелеными растениями, обстригая, придавая им конкретную форму. Если есть свободная минутка, беру большие садовые ножницы и стригу… Дочь увлекается фигурным катанием, и меня «поставила» на коньки.

Я считаю, что здоровье людей начинается с врача. Поэтому стараюсь сама вести здоровый образ жизни, и собственным примером показывать, что болезни нужно профилактировать. Мы почему-то гонимся за дорогими лекарствами, я – противник этого. Пока была молодой крапива, делала из нее салаты, а чай из мяты и других трав мы пьем круглый год. Кстати, хочу провести акцию для врачей «Начни с себя!». Каждый медработник должен собственным примером показывать пациентам, как заботиться о своем здоровье…{jcomments on}