ГЛАВНЫЙ СПЕЦ ВИННИЧИНЫ ПО ГОРМОНАЛЬНЫМ НЕДУГАМ ФИЛИПП ПРУДИУС: “ГДЕ Я ТОЛЬКО НЕ ДОСТАВАЛ ТЕХНИКУ ДЛЯ ДИСПАНСЕРА – ДАЖЕ НА ВОЕННЫХ БАЗАХ В ГЕРМАНИИ БРАЛ МАШИНЫ, НА КОТОРЫХ ЕЩЕ ВЧЕРА СТОЯЛИ ПУЛЕМЕТЫ…”

Филипп Григорьевич рассказал “РЕАЛу” о том, как ему в молодости довелось спасать мужчину с оторванной ногой, о выхаживании в больнице ребенка с врожденным сифилисом от профессиональной проститутки, о том, что не бюджетные деньги, а связи, знакомства и здравые идеи дают медучреждениям возможность развиваться, о том, как привлек к помощи винницким диабетчикам ресурсы английского миллионера, который возглавляет федерацию, некогда созданную автором “Человека-невидимки” Гербертом Уэллсом, о многочасовых встречах с Азаровым, Тигипко и Богатыревой, а также о том, что у него “не сложилось с традиционными увлечениями”.

Аполитичность для тех, кто хоть чем-нибудь руководит, сегодня довольно редкое явление. Оно и понятно, будучи вообще вне политики, тяжело рассчитывать на реализацию своего потенциала. Общественная деятельность некоторых винничан либо предшествует избранию их депутатами, либо поддерживает имидж народного избранника. А вот главный врач областного эндокринологического диспансера Филипп Прудиус из этого ряда выбивается. Многие годы он, оставаясь вне политики, является ключевым звеном, объединяющим областную власть, многочисленные общественные организации и партнеров за рубежом. Это “объединение” позволяет находить компромиссы, вести диалоги и добиваться конкретных результатов в разных сферах.

 “В три часа ночи ко мне, 23-летнему терапевту, привозят мужчину, которому оторвало ногу. Она держится на нерве. А у человека трое детей”…

— Филипп Григорьевич, многие Ваши коллеги признаются, что не случайно связали жизнь с медициной, дескать, со школьной скамьи готовили себя к этой работе. Вы – не исключение?

— Столь категорично утверждать не берусь. Более того, у меня с детства были проблемы с химией. Занимался в школе я хорошо. Как староста класса даже получил “общественную нагрузку” в виде выполнения домашних заданий. Обязан был всегда их делать, а кто не сделал, у меня потом списывал. Но химию я, откровенно говоря, не любил.

Родом я из Уманского района, а учился в 8-й школе райцентра. Она находилась напротив Уманского пединститута, и мы могли посещать там факультативные занятия по некоторым дисциплинам. Я не собирался поступать в вуз, где нужно сдавать экзамен по химии, но учительница, уже не помню почему, заставила меня ходить на этот факультатив. Впоследствии это и сыграло решающую роль в моей жизни и карьере.

— Хотели быть военным?

— История с выбором профессии у меня получилась очень длинной. Сначала я поступил в медучилище. На уровне райцентра оно котировалось как институт. Но там я практически не успел поучиться. В Кировограде жил мой прадед. Он прошел войну, занимал высокие посты. Вскоре после поступления в медучилище я приехал к нему в гости. Прадед меня отговорил от учебы в училище. Мол, потеряешь годы, до армии поступить в институт не успеешь, а когда отслужишь, сразу женишься, и на этом поставишь “крест” на своем высшем образовании.

Авторитет подействовал, я забрал документы и пошел в школу. Там нас сагитировали поступать в Высшее военно-морское политическое училище в Киеве. Оно единственное на весь Советский Союз готовило штурманов и политработников для всего подводного флота…  Конкурс был 9 человек на место. Из Черкасской области я один поступил. Правда, еще на первом курсе понял, что это не мое. Знаете, мне попался отличный замполит. Как в советских фильмах – человек с большой буквы. Он и помог “по-хорошему” забрать документы. Хотя военный с меня не получился, но неполный первый курс в училище дал мне отменную закалку на всю последующую жизнь.

Вернулся домой. Поскольку мне еще и 18-и к тому времени не было, серьезно задумался — а что делать дальше? Совершенно случайно встретил одноклассника. Он учился на тройки, но собирался поступать в Винницкий мединститут. К тому времени я даже не знал, где Винница находится. Не улыбайтесь… Как вы знаете, Умань расположена между двумя крупными городами — Одессой и Киевом. Остальные не в счет…

Все же решил поехать поступать. Одноклассник не прошел по конкурсу, а в моем поступлении решающую роль сыграли факультативные занятия по химии. Сдал не напрягаясь. Да и остальные экзамены после поступления в военное училище и учебы там, тоже не казались сложными.  

— С эндокринологией как судьба связала?

— Признаюсь, в институте я хотел заниматься наукой. К тому времени наш профессор Зелинский создал первую кафедру эндокринологии в СССР, но какая наука без практики?! После окончания института все выпускники снова “на нулевой отметке”. Тогда нас отправляли работать в самые отдаленные села. Сейчас совершенно об этом не жалею. Это школа жизни. Такому нигде не научат.

Сегодня мы возвращаемся к необходимости семейных врачей. Сельский врач всегда был “мастером на все руки”. Мне предложили сначала возглавить участковую больницу в Литинском, потом в Жмеринском районе. Работал, выбора не было… Когда говорят, что семейный врач работает 24 часа в сутки, это не преувеличение. Учтите, я учился терапии, готовил себя именно к этому, не собирался быть хирургом, понимал, что у меня не получится. Но когда ты оказываешься в сельской местности, предпочтения уходят даже не на второй план. Представляете, в три часа ночи ко мне, 23-летнему терапевту, привозят мужчину лет 40, которому оторвало ногу. Она держится на нерве. А у человека трое детей. Конечно, в больнице были опытный фельдшер, медсестры, но ведь ответственность за его жизнь на мне. Нужно было срочно ампутировать конечность, обрабатывать рану, зашивать. Моментально перед глазами встает все, чему тебя учили… Человек выжил и, насколько я знаю, по сегодняшний день здравствует.

Другой пример. Наверное, многие помнят, что в 1980-х годах бедой всех роддомов были стафилококки. Беременные ужасно их боялись. Тогда ведь многие уроженцы нашей сельской местности жили и работали в Ленинграде, Киеве, других городах страны, а рожать приезжали домой. Причем, сначала “отсиживались” в своих хатах, рядом с мамой, ждали до последнего, пока схватки не начинались. А потом привозят роженицу в участковую больницу. А ты ее не знаешь, не в курсе как протекала беременность… Предлагаешь ехать в райбольницу — не хотят. В итоге ночью принимаешь роды. Наверное, нам тогда очень везло. Не было ни детской, ни материнской смертности. Женщины были здоровыми. Условия близки к экстремальным. После ночи с роженицей под дверьми кабинета сидит человек 40 в очереди и еще у тебя три срочных вызова. Плюс стационар на 20 коек.

 “К моменту моего назначения диспансер представлял собой развалины в парке, две свалки мусора и огромнейшую территорию, покрытую слоем угля и золы”

— Сегодня в связи с медреформой людей вернули в очереди…

— Именно вернули. А еще, если помните, в те времена медикам нужно было ходить на ферму помогать доить коров, всем коллективом пропалывать сахарную свеклу, затем заготавливать зеленую массу… К нашей больнице был “прикреплен” старенький УАЗик. Так вот, он работал по 18 часов в сутки. Там, где машина не могла проехать, ехали на телеге. При больнице были две лошадки. А где и кони не могли пройти, когда по пояс вода заливала луга, шли пешком. Лодок не выделяли. Обидно только, когда вот так идешь по воде в соседнее село полдня, и опаздываешь. А что поделать? Знаете, когда в селе вызывают врача? Пришел человек с работы, напоил скотину, накормил, прибрал за ней, а потом вспомнил, что у него что-то болит и вызывает доктора ближе к полуночи. Повторюсь, я не жалею… Самые лучшие времена были в период жатвы. Красотища какая! Можно было совмещать работу с моральным отдыхом – созерцанием колосящейся пшеницы.

Были и ситуации, когда действительно не знал, как поступить. Тогда трасса из Винницы на Могилев-Подольский только строилась. Дороги как таковой не было, автобусы не ходили. Цистерны с молоком весной везли сразу два трактора, а люди садились сверху, чтобы в райцентр добраться. Но проблема была в том, что люди пытались нелегально брать зерно с полей. По ночам. Очень часто на мотоциклах разбивались. Приезжаешь, понимаешь, что помочь уже ничем не можешь, а у погибшего семья, дети. Как сказать родным? Или однажды дед принес внучку, которая зимой под лед на копанке провалилась. Пока девочку вынули из воды, она умерла. А я не знаю, что сказать человеку…

В одном из сел, закрепленных за нашей больницей, жила профессиональная проститутка. Кто-то поджег ее дом. Всех ее шестерых деток привезли к нам в больницу. Потом она родила ребенка с врожденным сифилисом, и их перевели ко мне в больницу, чтобы я лечил. Новорожденного приходилось по несколько раз в сутки колоть пенициллином. Это было страшно.

— Выжил?

— Да. Как-то уже работая в Виннице, шел по Центральному рынку. Вдруг слышу, вслед кричат: “Доктор, доктор!”. Оборачиваюсь, стоит женщина с букетом цветов. Не узнаю. Оказывается, это именно та роженица. Она таки встретила мужчину, вышла замуж, вместе с ним торгует цветами, и в знак благодарности подарила мне букет. Меня и сейчас в селе помнят, и я многих помню.

Были, конечно, курьезы и иного плана. Когда только назначили, я решил познакомиться с сельской интеллигенцией и пригласил главу сельсовета, председателя колхоза, директора школы. Смотрю, а вокруг дома народ стал собираться, бегают и все в окна заглядывают. Поинтересовался у медсестры причиной “народных волнений”. Оказалось, что я посадил за один стол непримиримых врагов. Некоторые из приглашенных по несколько лет друг с другом не разговаривали, а в гости ко мне пришли. Я ж не знал… А люди ждали, будут ли они драться.

Дипломатия однажды помогла вернуть в село фельдшера. Отличный специалист, безотказный. Сам же не справишься… У него был роман с одной звеньевой. Вернулся я с очередных курсов, а водитель мне рассказывает, что фельдшера перевели на скорую помощь в Жмеринку. Жена застала с любовницей, подняла шум, а затем муж любовницы прибежал к нему с топором. Чтобы унять ревнивца, фельдшер закрыл его в бане на двое суток. Конфликт я “разрулил”, стороны помирил, а фельдшера забрал из Жмеринки, работать-то некому…  

После села три года работал заведующим отделением скорой помощи Жмеринской райбольницы. Семья оставалась в Виннице. Мог уже поездом ездить. Потом меня забрали в областное управление охраны здоровья. Тоже 3 года там проработал. В то время эндокринологический диспансер переезжал со Старого города на территорию Пятничанского парка. Решили меня, как молодого, и направить главврачом.

— Это было повышением или довелось вернуться к “нулевой отметке”?

— Судите сами, тут были одни развалины. Правда, тогда мне еще предлагали возглавить несколько городских учреждений, но я отказался. Плохо знал городскую специфику, ведь с институтской скамьи работал в районе. А неподготовленным идти на должность не хотел. Позже поступали предложения занять вакантные должности главных врачей клиник при институтах в Киеве, Москве. Посчитал, что тут лучше.

Вернусь к “повышению”. К моменту моего назначения диспансер представлял собой довольно небольшой штат сотрудников и развалины в парке — в прямом смысле слова! А еще большой тир и две свалки мусора, три маленьких котельных на угле и огромнейшая территория, покрытая слоем угля и золы. Весь диагностический арсенал – это ЭКГ-аппарат и один лаборант.

— Сегодня диспансер считается одним из лучших в Украине. В конце 1980-х при плановом хозяйстве удавалось заручиться поддержкой государства. Понимаю, идеи можно “родить”. Реализовать их помогали?

— Я пришел в очень хороший коллектив. К тому же была профильная кафедра. Нужно было создать условия. Задачи мы распределили по времени… Меня откровенно удивляет, когда говорят, что “вот раньше было хорошо”. Не помню, чтобы в 1980-е было легко, и выделяли деньги в необходимом количестве. Отличий с сегодняшним днем практически нет. В кочегарках днем работали бывшие зеки, а по ночам, чтобы не заморозить систему, уголь бросали я и дежурный врач. Поэтому первым делом мы поставили цель – полностью “уйти” от угля. Самим это сделать было практически невозможно. У облГАИ проблемы были аналогичные. Областную милицию тогда возглавлял генерал Тяжлов, мы объединились, и построили новую современную котельную на газу. Денег и тогда никто не выделял. Мы ходили по заводам и колхозам с протянутой рукой. Собрали колоссальную по тем временам сумму в 250 тысяч рублей. После котельной проложили таким же способом новую теплотрассу.

Конечно, за те деньги можно было, по сути, построить новый корпус или купить все необходимое оборудование, но без тепла это не имело смысла. Поверьте, все было за счет привлеченных средств, как сейчас говорят. Бюджетное финансирование что тогда, что сейчас, составляло примерно 1%. Понимаете, если и выделяли деньги на оборудование, то его негде было купить. С чем не возникало проблем, так это с продуктами питания и медикаментами. На эти цели средства государство находило. И только.

Могу перечислить, что и как мы находили. В диспансере не было УЗИ-аппарата. Чтобы его приобрести, поехал к знакомым в Германию, они помогли, вместе собирали пожертвования и закупали технику, которая потом верой и правдой служила нам 15 лет. Или вот история. Со временем решили создать передвижную бригаду с этим УЗИ-аппаратом, но машины для этого не было. Пожаловался другу из Берлина, он и говорит, что в связи с объединением Германии списывают некоторое оборудование армии ГДР. Можно взять машину. Звоню друзьям во Франкфурт-на-Майне, и говорю, что в Берлине на ремонте стоит техника…

Вскоре мне перезванивают и сообщают, что могу забрать два автомобиля. Послал за ними в Берлин завхоза и водителя. Там сняли с машин пулеметы и отдали. По дороге моих сотрудников еще и “рэкетнули”. Пресса тогда много писала об этом. Наши же соотечественники напали в Польше на бывшую немецкую военную технику. Выкрутились. Одна машина потом у нас еще 10 лет трудилась, а вторую мы отдали в 4-ю горбольницу.

Все приходилось добывать или за границей, или у нас. Благодаря личным знакомствам и убеждению, мощные колхозы, заводы нас поддерживали. Только за счет их поддержки и выживали, а вовсе не централизованного обеспечения из казны.

 “Как только общественное движение политизируется, оно начинает разваливаться на глазах”

— Общественные организации – отличный плацдарм для политика, как минимум, местного уровня. В последние годы на базе общественных движений создавались партии. В облсовете Вас давно считают своим человеком, практически “штатным” депутатом… 

— Сразу же хочу уточнить, я никогда не был депутатом облсовета. В свое время лишь однажды избирался в райсовет…

— Учитывая Вашу активность в разных сферах жизни, а также работу, прежде всего, с облсоветом, определенные полномочия не были бы лишними. Не так ли?

— Честно говоря, не хочется. Быть депутатом – значит, быть зависимым от чего-то или кого-то. Я очень давно в европейском общественном движении. А оно предусматривает аполитичность. Поэтому со мной везде и разговаривают. Мы первыми с харьковчанами в Украине создали Ассоциацию больных сахарным диабетом. Потом были в числе соорганизаторов Всемирной диабетической федерации. Нас хорошо знают в Европе и мире. Несколько лет назад президент Международной федерации диабета Мартин Силинк приехал на два дня в Украину, и один день провел в Виннице. Вице-президент именно у нас в городе обсуждал некоторые экономические программы. Это говорит об уважении со стороны коллег. Точно такое же отношение ко мне, когда бываю за рубежом. Я им дорожу.

Приведу другой пример. Сахарный диабет, как известно, чреват многими осложнениями и, в том числе, для ног. В СССР подиатрическая помощь  отсутствовала. Судьба свела меня с миллионером Джеки Купером, который возглавлял диабетическую федерацию Великобритании, кстати, созданную в свое время писателем-фантастом Гербертом Уэллсом (“Человек-невидимка”, — авт.). Встретились мы в Львове совершенно случайно, поговорили, он и предложил обучить наших врачей и медсестер в английских клиниках. Я отправил сотрудников. Потом британские специалисты приехали к нам. Так и создали целую службу. И все благодаря добрым людям. Зачем мне политика? Личные отношения, знакомства позволяют добиться большего.

Помню, тогда у меня спрашивали, почему подчиненные едут в Англию, а я – главврач — остаюсь в Виннице. Не понимали самого простого. Мой имидж формирует квалификация специалистов, а не мое присутствие на раутах. Через несколько лет я все же съездил в английский Питерборо, но не с формальным визитом, а за целевой гуманитарной помощью… Не за тряпками, а оборудованием для лечебных учреждений.

— Поясните, что за Общественный совет Вы возглавляете на местном уровне?

— В свое время по инициативе Юрия Иванова был создан Общественный совет при облсовете. Юрий Иванович, будучи главой облсовета, возглавлял и эту организацию. Я был рядовым членом. При преемнике Иванова все согласились с тем, что глава облсовета не должен возглавлять общественников. Решили выбрать кого-то из своих. Честно скажу, я даже не думал, что выдвинут мою кандидатуру. Я же врач. Решалось все за моей спиной, но  голосовали открыто. Когда я стал отказываться, то Григорий Заболотный и коллеги по совету предложили мне самому найти альтернативу. Короче, согласился. Во время премьерства Юлии Тимошенко вышло постановление о создании общественных советов при облгосадминистрации.

— То есть, уже второй по счету. Эти советы дублируют друг друга?

— Нет. У них разные положения, задачи. Так вот, позвонили из Кабинета министров, пригласили в Киев, и сообщили, что я включен в оргкомитет по созданию общественных советов. Конечно, меня это удивило. При обсуждении этого вопроса все приглашенные общественники поставили одно условие – никакой политики. Ведь как только общественное движение политизируется, оно начинает разваливаться на глазах. В итоге, когда выбирали главу, весь зал проголосовал за мою кандидатуру. Как в советские времена – почти единогласно. Так и получилось, что я возглавил уже второй совет.

С новым постановлением Кабмина изменилось положение об общественном совете, но меня опять выбрали главой обоих советов. Я пытался поделиться “полномочиями”. Безуспешно. Кстати, по инициативе совещательных органов местного уровня был создан совет общественных советов при премьер-министре. Я вхожу в эту структуру, считаю, что там мы работаем очень плодотворно.

— Власти вас слышат?

— Сначала Николай Азаров очень настороженно относился к общественникам. Пока не встретился. В совете собрались разные люди – бывшие вице-премьеры, генералы, то есть люди достаточно независимых взглядов и убеждений. Так вот, у нас получился очень хороший диалог. Один генерал, знакомясь, прямо сказал премьеру: “Николай Янович, правду Вы только от нас услышите”. Теперь он встречается с нами один раз в квартал. Некоторыми идеями пользуется.

Встречались мы и с Тигипко. Он планировал ограничить встречу 30 минутами, пробыл 3 часа, затем уехал на встречу с президентом, а после нее вернулся. Раиса Богатырева сообщила, что у нее только 45 минут есть. Мол, люди в приемной ждут. Просидела с нами 4 часа. Мы не просто поднимаем массу вопросов, но и предлагаем конструктив.

Точно так же мы принимаем участие в работе облсовета, где предлагаем свои программы. Например, по нашей инициативе депкорпусом прошлого созыва было принято скандально знаменитое решение о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Правда, немного не в таком виде, как мы предлагали. Еще мы в Виннице инициировали запрет на рекламу алкоголя и табака спортсменами. Сейчас эта идея реализована на всеукраинском уровне. От нас же впервые прозвучало предложение указывать на товарах “без ГМО”…

Наши общественники активно участвовали в разработке областной программы по борьбе с коррупцией. Сейчас мы разработали программу развития физкультуры и спорта, включающую создание спортивных площадок при школах, других учебных заведениях, во дворах. Потом инициировали создание программы развития туризма. Это только штрихи, все идеи долго перечислять.   

— Вы вспомнили о коррупции. Довольны, как с ней борются?

— Не мне оценивать. Согласен, никто никого не поборол. На каждое действие будет противодействие. Не нужна борьба, необходимо создать условия, при которых коррупция будет невозможна. На законодательном уровне. Но у нас нередко персональные интересы выше государственных. Первые предложения по этому поводу мы подавали еще нынешнему губернатору Н. Джиге, когда он еще был парламентарием. Даже если идея хорошая, то очень многое зависит от того, кто и как ее реализует. Вспомните, мы ведь строили социализм, а построили его… в Швеции. Точно так же и с коррупцией. Одной идеи мало. Не стоит надеяться, что кто-то придет и ликвидирует коррупцию…

— Расскажите, чем увлекаетесь в свободное время…

— Не сложилось у меня с традиционными увлечениями. Не рыбак. Не охотник. Да и свободного времени ровно столько же, как в молодости, когда работал в участковой больнице. С тех пор я привык вставать рано, ложиться поздно. Есть такие, которые думают, будто общественной работой я занимаюсь в диспансере. Всему своя очередь. Вот и чередую. И так каждый день. А по вечерам, точнее с 12 часов до часу ночи, стараюсь читать.

Отрадой я бы назвал выходные, когда удается поехать с внуками на дачу и “оторваться”. Или отпуск. Стараюсь на 4-5 дней вырваться куда-нибудь отдохнуть. Жена недавно укоряла, что за 30 лет совместной жизни мы практически никогда не отдыхали вместе. Может, в следующий раз съездим…

— На море?

— Нет. Как правило, отправляюсь в Европу. Очень нравится уехать на пару деньков в Будапешт или Прагу. Это особенные города с неповторимой атмосферой. {jcomments on}

  

---

Подпишитесь на новости

---