Эту страшную историю мы услышали от близких друзей пострадавших, подтвердили ее и в пресс-службе УМВД области. Недавно в Виннице две 16-летние сестрички были жестоко избиты на год старшими сверстницами. Изначально они хотели “наказать” одну из близнецов, но вторая заступилась за сестру и в итоге… пролежала неделю в реанимации. Ее сестра также несколько дней пребывала на стационарном лечении. Избивавшие девицы снимали экзекуцию на видеокамеру мобильного телефона… 

Когда же отец пострадавших задокументировал побои у дочерей и подал заявление в милицию, барышни-беспредельщицы пришли на продолжение “разборов” в больницу! Хватали за грудки медсестер и угрожали всем расправой, но медики атаку отбили. После этого отца пострадавших нашли родственники головорезок и предложили ему забрать заявление из милиции взамен за материальную помощь на лечение. Естественно, он отказался и надеется на справедливое наказание обидчиц его детей. При этом семья пострадавших категорически и одновременно несколько наивно старается избежать огласки. Соответственно и “органы” хранят молчание – идет следствие.

Что ж, понять нежелание пострадавших “светиться” несложно: например, люди не хотят огласки причины конфликта или диагноза и характера нанесенных дочерям травм. Однако позволим себе заметить, что в нашей стране надеяться на справедливость, в первую очередь судов, можно только при широком общественном резонансе (и то не всегда).

А сейчас мы предлагаем несколько сменить тему разговора. Недавно на пресс-конференции, посвященной Международному дню защиты детей, заместитель начальника областного управления образования Андрей Лысак рассказал о том, что педагоги отдают извечную школьную “дедовщину” на откуп… самим школьникам. Фактически чиновник и одновременно практикующий учитель признал, что педагоги бессильны: “Мы должны понимать, что обучение и воспитание – это уже насилие над волей. А конфликты между детьми должны решаться, прежде всего, самими детьми. Естественно, при помощи школьных служб развязывания конфликтов, ученических конфликтных советов, ученических омбудсменов, ящиков доверия, школьных психологов и т.д.”

Золотые слова, но касаются они совсем не “дедовщины”, а натуральных и неизбежных “рабочих” конфликтов сравнительно равных сторон. В “дедовщине” же никакого равенства нет: если в классе или любой другой социальной группе более 20 детей, среди них неизбежно формируется ядро физически сильных и обеспеченных, которые ищут себе жертв – более слабых и обездоленных (а заодно и умных, как будущих конкурентов). Такова природа людей, и никакой Сухомлинский изменить ее не в силах. И чем тут может помочь “конфликтный совет”, если никакого конфликта, по сути, нет? А есть тупое и лишь на первый взгляд бессмысленное угнетение сильными слабых просто так, на всякий случай (а на самом деле для личного самоутверждения и устранения потенциальных конкурентов).

Автора этих строк больше всего поражает нежелание дипломированных педагогов признавать наличие, повторюсь, вполне естественной и неизбежной проблемы. Каждый из читателей может вспомнить множество таких случаев и из своего детства, и из детства своих детей и внуков. Например, сильные что-то отбирают у слабого, оскорбляют и бьют его. Если он попробует сопротивляться или обратиться за помощью к учительнице, то сам больше всех от нее и получит. В лучшем случае обидчики и обиженный понесут равноценное наказание. Таким образом, большинство учителей поощряют и стимулируют школьную “дедовщину”. И это опять же закономерно: им просто некогда разбираться в этих бесконечных конфликтах, и без них голова пухнет.

И что в итоге? Часть наших детей получает синяки и сотрясения, вешается, режет себе вены, зарабатывает на всю жизнь множество психологических проблем. Другая часть растет рафинированными садистами, которые уверены, что им все можно, и с ними самими ничего плохого никогда случиться не может (например, как в нашем случае, пришли в больницу на добивание посмевших искать на них управу жертв). Но к огорчению любвеобильных мамаш, не чающих души в своих юных извергах и никогда не признающих их вины, отметим, что рано или поздно их самонадеянность их же “догоняет”. Как известно, неадекватно жестокие люди редко живут “долго и счастливо”, а потому здравомыслящие “предки” должны следить, чтобы их чада не оказались ни в роли жертв, ни в роли палачей.

Радикально же улучшить ситуацию в школе можно лишь, уменьшив количество учеников в классе до 10-15 человек и рассадив их на одноместные парты. Во-первых, при этом стадные инстинкты срабатывают гораздо слабее. Во-вторых, учителю физиологически будет легче контролировать учеников в классе — и на уроках, и на переменах. В-третьих, дети будут гораздо прилежнее учиться. Однако этот вариант нереален из-за нашей бедности L.

 Между тем, журналисты засыпали Андрея Лысака вопросами насчет насилия над школьниками со стороны… педагогов. Замначальника областного управления образования заверил, что такие случаи крайне редки: “Но зато они очень резонансны, потому от всех грубиянов мы избавляемся: за последнее время из школ Винничины по этим причинам ушли как минимум трое учителей. В том числе и физрук, который в Обуховской школе Мурованокуриловецкого района посадил выпускника в колодец. Таким людям не место в школе… Кстати, учителя проходят полное обследование перед началом нового учебного года, но психиатр, к сожалению, здесь не предусмотрен. А учитель ведь тоже человек: зачастую раздражительный, нервный, задерганный. Например, в Англии проработавшие более 15 лет педагоги имеют ограничения в волеизъявлении, как люди не совсем психически здоровые. А у нас, как вы знаете, 56 дней отпуска кроме учителей имеют только шахтеры и психиатры. Понятно, что не от хорошей жизни.

Быть учителем очень сложно – это огромная психоэмоциональная нагрузка. Родители слепо верят на самом деле далеко не святому ребенку. А учитель должен найти середину между ними – это очень сложно. Кроме того, далеко не каждый педагог готов к тому, что дети могут лучше его знать тот или иной вопрос. Ведь наши школьники – поколение “гуглинистов”, черпающие знание из Интернета. Я лично нормально воспринимаю, когда ученик не согласен со мной и публично отстаивает свою точку зрения. Но не все с этим могут смириться. А система защиты бездарей – исключительно нападение: защищая свою глупость, унизить того, кто обратил на нее внимание”.

В свою очередь корреспондент “РЕАЛа” спросил, что делать учителю, когда ученик ему хамит, оскорбляет, срывает урок, на который является выпивший или обкуренный?  “Учитель должен обратиться в милицию, а возможно и к медикам, если видит, что школьник в состоянии опьянения. Но ни в коем случае педагог не должен сам силой выводить дебошира из  класса. И это отнюдь не признак бессилия, а правильные действия учителя в правовом поле”, — заверил Андрей Лысак. Присутствующий на пресс-конференции начальник отделения криминальной милиции по делам детей УМВД в Винницкой области Игорь Пороховой подтвердил слова Андрея Лысака: “В таких случаях учителю надо звонить на “102” — придет участковый, который знает, что делать”. Да уж, пока участковый придет, уроки кончатся L…

Впрочем, по словам Игоря Порохового, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года детская преступность на Винничине снизилась на 11% (230 преступлений в этом году против 262 в 2011-м). Чаще всего дети у детей воруют мобильные телефоны (или все же отбирают?). Из 111 официально сбежавших из дома или интернатов не разысканы только двое. Милиция вместе с социальными службами регулярно проводит рейды, изымая с улиц беспризорников и бродяжничающих: их определяют в интернаты, семьи родственников или в областной приют “Добро”. А еще с недавних пор почти в каждом райотделе появились “зеленые комнаты” психологической разгрузки несовершеннолетних, где с ними беседуют психологи и сотрудники криминальной милиции по делам детей. Как объяснил Игорь Пороховой: “Проводятся профилактические работы с детьми, склонными к правонарушениям, попрошайничеству и пьянству, а также с детьми, находящимися на учете”.{jcomments on}

 

---

Подпишитесь на новости

---