Интервью с главврачом Винницкой городской больницы Александром Фоминым

fomin«У нас часто происходят чудеса. И чудачества – например, извлекли у мужчины отвертку из головы, а он потом жаловался, что ее… украли»

Главного врача Винницкой городской больницы скорой помощи, доктора наук Александра Александровича Фомина мне пришлось немного подождать в его кабинете. Говорят, что кабинет может многое рассказать о своем хозяине. Осматриваюсь. Портреты актера Леонида Быкова на стене, небольшая коллекция оружия, творческий беспорядок на столе… В общем, стало понятно, что разговор мне предстоит с человеком неординарным. Тем паче, что и от его коллег-врачей, и от своих коллег-журналистов я слышала, что доктор Фомин — очень интересный человек и прекрасный собеседник.

— Врач — самая мирная профессия. Почему вдруг оружие? — начинаю разговор.

— Кто-то коллекционирует монеты, кто-то — марки, а я люблю оружие. Это — настоящее мужское хобби. Дело в том, что я из семьи потомственных военных; вырос в военных городках, вблизи от полигонов, а моими воспитателями до четырнадцати лет были солдаты и младшие офицеры. Так что любовь к оружию у меня еще с детства.

— А Леонид Быков? Он — ваш кумир?

— Это мой любимый актер, а его фильм «В бой идут одни старики» я считаю настоящим шедевром.

— Больница скорой помощи — настоящий форпост городской медицины, Винницкий «Склиф», если так можно выразиться. Ваша больница всегда ургентная, вы и вправду находитесь на самом переднем крае и принимаете самые сложные случаи…

— Нашу больницу давно называют «военно-полевой госпиталь». Ножевые ранения, огнестрел, минно-взрывные ранения встречались у нас еще до военных действий в Украине. Нас трудно удивить чем-то, могу с уверенностью сказать, что наш персонал всегда был подготовлен гораздо лучше, чем военные врачи, которые еще не участвовали в военных действиях.

Людей с самыми острыми и сложными состояниями везут к нам — у нас работают отделения хирургического профиля, травматология, городской травмпункт, городское инсультное отделение. Травмпункт принимает 70-90 человек ежесуточно. В праздники и выходные еще больше.

— Значит, у вас должна быть очень высокая хирургическая активность и отменная  подготовленность персонала, ведь решения порой приходится принимать моментально. Ваши врачи должны быть особенными. По какому принципу подбираете докторов?

— Ни в одной больнице скорой помощи не существует стопроцентной хирургической активности, ведь есть такие ситуации, когда можно обойтись без операции. Например, панкреатит. Хирург славен не теми операциями, которые он сделал, а тем количеством случаев, в которых удалось обойтись без вмешательства. Операция — это крайний метод лечения и, тем не менее, у нас она составляет 67-68 процентов, что для больниц такого профиля является хорошим показателем.

Что же касается персонала, то на 90% хирургический актив нашей больницы складывается просто по жизненному принципу. Студенты с третьего-четвертого курса просятся на ночные дежурства, смотрят, начинают ухаживать за больными, участвовать в манипуляциях, потом в качестве третьего ассистента участвуют в операциях. Потом они проходят у нас три года интернатуры, к моменту окончания которой уже обладают многими необходимыми навыками. А уже из этой группы мы потом отбираем лучших, которым, надо заметить, нужно постоянно расти и совершенствоваться.

— Вы четыре года руководите больницей. Как она изменилась за это время? Какие успехи и достижения вы могли бы отметить?

— На этот вопрос лучше и честнее могли бы ответить люди — и сотрудники, и пациенты. Какие достижения? Всего и не упомнить… Мы постоянно учимся и совершенствуемся. Сегодня уже оперируем геморрагические инсульты, проводятся оперативные вмешательства на спинном мозге, внедряем металлические конструкции, успешно делаем эндопротезирование тазобедренного сустава. В отделении челюстно-лицевой хирургии совместно с сотрудниками кафедры ВНМУ впервые была проведена операция пластики лицевого скелета из металла, в отделении урологии производится литотрипсия (дробление камней ударно-волновым методом, без разрезов, — авт.). Нам есть чем гордиться, мы скрупулезно изучаем новые методики, а потом их внедряем. Но главное достижение — это наш коллектив. Я скажу так: счастье любого руководителя заключается в трех вещах — любимая работа, прекрасный коллектив и надежный актив — заместители. С учетом этого я — абсолютно счастливый руководитель.

— Вы сами набирали свою команду? Или пришлось принять коллектив в целом, с его традициями и устоями?

— Мне повезло, весь коллектив, и особенно актив больницы — глубоко порядочные люди, которые относятся к больнице, как к своему дому. Я не менял никого, ведь я пришел сюда не шашкой махать. Что было до меня, по большому счету, меня волнует мало. Волнует то, что останется после того, как я уйду. Задумываюсь над тем, что я не успел сделать, что упустил, какие ошибки совершил, чего не увидел, не заметил. Все наши вопросы, касающиеся лечебно-диагностического процесса, тактики, отношений в коллективе, мы решаем совместно с активом — начмедом, замом по хирургии, заведующими отделениями. Мы — единый организм. Не бывает хорошего командира полка с плохим полком, и мне очень повезло с моим «полком». У меня работают настоящие звезды, кого ни возьми. Вот, к примеру, наши сантехник и сварщик. Все, что здесь есть,  держится на них.  При необходимости они приедут и ночью, причем без всяких нареканий. Это говорит об отношении людей к больнице, об уважении к коллективу и о любви к своей работе. И так у нас работают практически все.

— Вы — отменный хирург, а сегодня, наверное, не имеете возможности оперировать. Жалеете? Скучаете?

— Да, скучаю. Но не жалею. Я консультирую больных по утрам. Когда я уходил из детской областной, имел время подумать. Я все взвесил и пошел на этот шаг абсолютно осознанно. Сегодня мои вчерашние студенты уже оперируют то, что тогда оперировал я — профессор. Так что будем считать, что я передал эстафетную палочку. Замечу, что и сегодня большая часть студентов хочет учиться, так что будет, кому дело передать.

— И в чем все-таки основное отличие вашей больницы от других лечебных учреждений города?

— В нашей больнице часто происходят чудеса. Катастрофически не хватает медикаментов, но вопреки всему, чудеса все-таки случаются.

— Задам неудобный вопрос. В народе к вашей больнице отношение неоднозначное. Некоторые так прямо и говорят — не дай Бог, попасть в эту больницу, там умер мой сват, брат, сосед и т. д. Как прокомментируете?

— В больницу скорой помощи, как вы сами отметили, поступают самые тяжелые пациенты, часто с травмами, не совместимыми с жизнью.  К примеру, человек выпил бутылку вина и прыгнул с двенадцатого этажа. Жизнь еще теплится в нем, и родные ждут от нас чуда. Чудеса бывают, но врачи — не боги… В нашей больнице ежегодно умирает около четырех сотен человек. Даже если на кладбище придет в среднем пятьдесят человек проводить покойного в последний путь — в год получается двадцать тысяч человек. О чем в основном говорят присутствующие на похоронах? Правильно — они обговаривают, ГДЕ умер их родственник или друг, и КТО в этом виноват. И порою им не объяснить, что у человека была разорвана печень, почка, была открытая черепно-мозговая травма, не совместимая с жизнью и т. д. В смерти близкого им человека всегда будут винить врачей, которые должны были поднять, вылечить, сделать невозможное. Отношение к докторам вообще тема отдельная. (Тут Фомин включает ноутбук и показывает мне видео, на котором мужчина яростно воюет с… автоматическим шлагбаумом возле больницы, гнет его, пинает и пытается сломать)… В полчетвертого утра привезли пьяного, — продолжает Александр Александрович, — остановили ему носовое кровотечение, обработали рану, от госпитализации он отказался. А на видео снят его путь домой. Так он нас «отблагодарил».

Расскажу про еще один случай, — показывает фото прооперированного мужика с… отверткой в голове. — Привезли пациента. Повреждены печень, почка, селезенка, тонкая и толстая кишка, перикард, отвертка в голове, кровь хлещет, словно из крана. Ушили перикард, удалили селезенку, ушили печень, остановили кровотечение, потом занялись головой. Сложная и долгая работа хирургов и нейрохирургов была «вознаграждена» по достоинству. Через три дня после выписки от пациента поступила жалоба — у него украли отвертку. К сожалению, это — не анекдот.

Сделали мы в больнице шикарные удобные туалеты. Посетители постоянно крадут полотенцесушители, крышки от унитаза, жидкое мыло. Молчу про туалетную бумагу…  В хама-пациента можно и копье метнуть, — так написано в клятве Гиппократа. Но мы не смотрим — хам перед нами или не хам, — оперируем, лечим, зашиваем. К нам ведь везут всех — травмы, аварии, суицид, драки… Мы и бомжа полечим, отмоем, отогреем, чаем напоим. А он потом матом покроет. Бывает, пациент в алкогольном или наркотическом опьянении может не только нахамить — броситься на доктора, ударить, нередки случаи нападений на медсестер. Сейчас у нас нет постоянной охраны, в случае необходимости вызываем милицию. … Как вы думаете — что главнее — политика или экономика? — вдруг спрашивает меня Фомин. — Экономика, — отвечаю, не задумываясь. — Нет. Культура. Ковырять или не ковырять в носу, —  не так уж важно. Важно — не предать, не украсть, не сподличать. Моисей в поисках Земли обетованной водил евреев по пустыне сорок лет недаром. Он их подготавливал, воспитывал, говоря по-простому. Для того чтобы изменить нашу ментальность, нас надо водить по пустыне не 40 лет, как Моисей, а все 500…

Людям тяжело объяснить, что только первые сутки мы, в соответствии с нашим бюджетом, можем обеспечить пациента необходимыми медикаментами, а потом вынуждены выносить родственникам пресловутый лист. Люди идут в аптеку и проклинают врачей. Я хорошо знаю бюджет города, нашей больнице и так перепадает гораздо больше, чем другим лечебным учреждениям. Но, вместе с тем, я представляю и бюджеты наших пациентов и их родственников. Больному в отделении реанимации необходимо минимум полторы тысячи гривен в день. А бывает, что и три, и пять, и семь тысяч… В течение двадцати одного дня. Причем, это — вопрос жизни и смерти. И после этого родственники больного могут любить врачей? Никто не задумывается, что бывают ситуации, когда мы скидываемся по сто гривен, чтобы спасти пациента. На медикаменты в отделении анестезиологии и реанимации государство выделяет 3 грн. 87 коп., а флакончик йода стоит 4.80. В сутки нашей больнице только на шприцы, системы и перчатки нужно 17 тысяч. Приходится крутиться — помогают бизнесмены, горисполком…

— Так каков же должен быть ваш бюджет в идеале, чтобы хватало всем и на все?

— В 2013 году я был в командировке в точно такой же больнице в Люблине. Когда польский главный врач узнал, что у нас бюджет 32 миллиона, он удивился, на что же я сетую. Ведь бюджет их больницы скорой помощи — 42 миллиона. Разница не такая уж и большая, верно? Маленькая ремарка — их годовой бюджет составлял 42 миллиона ЕВРО, а наш — 32 миллиона ГРИВЕН, что по тем временам равнялось примерно четырем млн. долларов. При том, что аппаратуру у них через пять лет обязаны заменить на новую, более высоко технологичную.

— По закону, экстренная медицинская помощь должна оказываться бесплатно. Услуга в любом случае должна быть оплачена, и если этого не делает государство, то кто будет платить за больного, если он сам не в состоянии?

— Людям не нужны наши оправдания и объяснения, им нужно прийти и получить помощь. И больному с деструктивным перитонитом все равно, кто будет за него платить и чем торгует его страна — нефтью или зерном. Он хочет прийти и получить медпомощь бесплатно. За 2014 год по нашей больнице прошло 13700 больных, треть — работающие, треть — работоспособного возраста, но не работающие. Остальные — пенсионеры и студенты. Эти цифры по всем подобным больницам Киева, Одессы, Харькова примерно одинаковые. Так кто же должен платить за этих пациентов? Работающие или их работодатели? Наших людей трудно убедить застраховаться даже от несчастного случая. Многие уповают на «авось». Мой сосед упал с мотоцикла, а я — не упаду, и в аварию не попаду, и ногу на катке не сломаю. Бывает, что к нам поступают некоторые застрахованные люди, и это удобно, но потока нет. Может быть, мы и придем к налаженной системе страхования, но лет этак через пятьдесят.

— Как же быть сегодня и сейчас?

— Скажу кратко — в государстве и сегодня есть деньги, которые могли бы обеспечить медицину.  Объять необъятное невозможно, и мы не сможем сразу застраховать всех граждан Украины. Идти надо медленно, надо выбрать самые опасные группы. Если убрать травму, у нас в стране сейчас есть две большие проблемы — дети раннего возраста, инвалиды и пожилые люди. Возьмем детство. С родовых денег можно было бы сразу отложить тысячу на медстраховку ребенка. Каждый год в Украине рождается около 700 тысяч детей, за 15 лет вполне можно было бы наладить систему государственного медицинского страхования.

— Может, стоило бы над этим задуматься?

— Знаете, в Украине нет больниц скорой помощи, в которых я не бывал. Было бы не корректно хвалить родное гнездо, но я соревнуюсь только с Харьковом. По аппаратуре, по организации работы. Вообще я считаю, что Винница — эпицентр развития медицины в Украине.

— До знаменитого «Склифа» мы все равно, наверное, не дотягиваем?

— Я три года учился в аспирантуре в Москве. Больницу им. Склифосовского знаю как свою.  Сегодня это огромный НИИ скорой помощи, в который входит девять учреждений, который имеет свою службу скорой помощи.

— А вам нужна своя служба «неотложки»?

— Было бы неплохо иметь на политравму пару машин. На политравму в Харькове, например, выезжает дежурные реаниматолог и хирург и прямо на месте делают жизненно необходимые манипуляции, ставят катетеры. Хотя не могу не заметить, что в нашей городской станции скорой помощи работают настоящие профи. Они вполне умеют делать все то, что их коллеги в Москве и Харькове, особенно это стало заметно после получения ими новой аппаратуры.

— Готова ли ваша больница принять пострадавших при каком-то масштабном происшествии, если таковое, не приведи Господи, случится? Какое самое крупное происшествие помните?

— Больница готова… Несколько лет назад автобус, в котором ехали глухонемые, попал в аварию. В нашу больницу поступили 14 человек в тяжелом состоянии, причем, сурдопереводчик приехал примерно через час. И могу с гордостью отметить, что не было ни одной диагностической ошибки. Медицина вполне может быть глухонемой. И англичанин может и должен уметь определить диагноз у человека, говорящего на суахили.

— У вас, должно быть, работают отменные диагносты?

— Так и есть.

— Довольны ли вы своей диагностической базой?

— Знаниями и профессионализмом любой дежурной смены я очень доволен. А что касается диагностической аппаратуры, хотелось бы иметь круглосуточную службу УЗИ на хорошем аппарате, чтобы смотреть и живот, и голову, и сердце, и гинекологию. Это огромные деньги, новые штатные единицы. А вообще хочу сказать, что в каких бы я больницах не был, у меня никогда не было зависти к коллективу — вот бы мне такого спеца. У меня тут такие специалисты работают! Мне очень везет на людей.

Оксана ТУРЧИК


Подпишитесь на новости

 

Коментарі закриті.

Video >>

На Винничине полицейский выстрелил себе в висок перед камерой видеонаблюдения

19.12.2016 - 21:09
Утром 18 декабря в Хмельнике, вскоре после того, как 30-летний сотрудник полиции охраны заступил на смену и получил табельное оружие, он совершил суицид. Мужчина выстрелил себе в висок перед камерой ...

ВСУ отработали танковый прорыв с учетом специфики Донбасса: видео

12.06.2018
Военное телевидение Донбасса показало кадры ...