БРАТ ЮСТЕН

НАСТОЯТЕЛЬ ГЛАВНОГО КАТОЛИЧЕСКОГО МОНАСТЫРЯ ВИННИЧИНЫ БРАТ ЮСТЕН: “ИЗ ВСЕХ, КТО КУДА-ТО БАЛЛОТИРУЕТСЯ, НАМ РЕАЛЬНО ПОМОГ ТОЛЬКО БИЗНЕСМЕН ВЛАДИМИР ПРОДИВУС. ОСТАЛЬНЫЕ ТОЛЬКО ОБЕЩАЛИ, ОДИН – ДАЖЕ КУПОЛ НА КОСТЕЛЕ ПОЗОЛОТИТЬ…”

Брат Юстен Русин рассказал “РЕАЛу”, что в юности его чуть было не втянули в буддизм, о том, что в Виннице оказался случайно, но за 20 лет город стал ему родным, о продолжающихся реставрационных работах в подземельях монастыря, о необходимости ремонта винницкого органа, о том, что улучшаются и без того нормальные отношения с православной церковью, а также о том, что работает над созданием компьютерной игры для детей

У Винницы, как и у большинства подольских городов, очень сложная межконфессиональная история. При этом люди разных вероисповеданий всегда старались жить в мире, и даже дружить. В последние десятилетия костел Святой Девы Марии Ангельской на улице Соборной превратился в один из неформальных центров культурной жизни города. Во многом это заслуга настоятеля монастыря Братьев Меньших Капуцинов брата Юстена. Несмотря на сан, ему удается отлично находить общий язык с местными чиновниками, бизнесменами, интеллигенцией и рядовыми прихожанами, при этом совмещая проповедническую и культурологическую деятельность с раскопками.

“Старшеклассником я около полугода не посещал церковь. Сказал, что принимаю буддизм. В молодости бунтовать, становиться хиппи – это нормально”

— Брат Юстен, Вы создаете впечатление очень современного человека. Многие Ваши инициативы не совсем вкладываются в рамки классического монашества и отшельнического образа жизни. Вы с детства готовились посвятить себя службе церкви и ордену капуцинов?

— В детстве я об этом не помышлял, а в юности думал совсем о другом. Но, как и все мои сверстники, я рос в верующей семье. Хочу уточнить, что родился я в Подкарпатском воеводстве в Польше. Раньше 50-тысячный городок Дембица, расположенный между Жешувом и Тарнувом, был известен благодаря выпускаемой там для всей Европы резине. Сейчас этот завод сохранился, его выкупили, но от былой славы осталась только память. На юго-востоке Польши практически все – 100% населения – исповедуют католическую веру. Там никогда не было религиозных преследований, как в Западной Европе. Не горели костры, не было ни инквизиции, ни Реформации. И очень много монастырей, храмов, чудотворных икон.

Если в Советском Союзе религия была чуть ли не на полулегальном положении, то у нас ситуация была несколько иной. В школьные годы все мои друзья воспитывались в католических семьях и ходили в костел. Да, конечно, мы дрались между собой, крали соседские яблоки, курили, грешили, делали все то, что делает любая молодежь, и вместе с тем, исповедовались… Я помню наше искреннее удивление, когда будучи уже в старших классах, у нас появился один одноклассник из атеистической семьи. Его отец был коммунистом и работал в партийных органах, и запрещал сыну посещать занятия по катехизису. Для нас это было дико. Признаюсь, мы даже его били иногда, чтобы переубедить.

Конечно, нас заставляли ходить на митинги, демонстрации по случаю разных праздников, типа 1-го Мая, давали нести флаги, которые потом выбрасывались в кустах. В школе обязательным было изучение русского языка. Мы этому сопротивлялись, как могли. Признаком патриотизма среди нас считалось иметь по русскому языку за одну четверть в году “двойку”. Кто ее не получал, опять же “страдал” от друзей…

Для поляков тогда это было принципиальным – не учить русский язык. Нас пытались воспитывать на идеалах “трактористки Фроси”, которая каждое утро работает на своем тракторе, и гордится партбилетом. Мы ничего личного против трактористок не имели, но все что насаждается насильно, вызывало внутренний и публичный протест. Помню, в то время лучшим изданием был журнал “Край рад”. Картинки там были очень красивыми, а содержание – опять же пропаганда. Его выпускали на мелованной бумаге, а нас заставляли его выписывать. Между прочим, русскую литературу нам ведь практически не преподавали, преобладала пропаганда коммунизма. А английский и немецкий языки вообще считались второстепенными.

В условиях такого тихого бунта и сопротивления католическая церковь всегда была местом свободы. Ее тоже притесняли, не давали земельные участки, священников принуждали к сотрудничеству с властью, но в основной массе они не соглашались. Огромное влияние оказывает на человека и семья. Отец для меня всегда был авторитетом. Приходя с работы, он вставал на колени перед иконой. И я с детства понимал, что если отец так поступает, значит, это правильно.

— Наверное, был в судьбе переломный момент?..

— В юные годы мы с друзьями организовывали КВН, вечеринки. У нас была очень бурная и веселая жизнь с совершенно разносторонними интересами. Увлекались дискотеками, пьянками, искусством, классической поэзией. Эдакая каша с горохом… В начале 1980-х годов по всей Польше в молодежной среде пошло увлечение восточной философией, религией, спортом.

Наряду с этим мы ходили в церковь, хотя у каждого были периоды “кризиса”. Например, я около полугода не посещал церковь. Взбунтовался. Сказал, что принимаю буддизм. В молодости сопротивляться, пренебрегать общественным устройством, становиться хиппи – это нормально. Сейчас я это понимаю, а тогда, конечно, родители очень переживали. Меня пробовали заставлять, но из этого ничего не выходило.

Катехизис преподавался не в школах, а в церковных приходах, но экзамен тоже нужно было сдавать. А перед ним следовало уехать из города, чтобы сосредоточиться. Нас отправили в сельскую местность. Однажды вечером, прогуливаясь по селу, мы с друзьями, увлеченные буддизмом, случайно зашли в монастырь. А там монах – лысый с седой бородой. Как буддийский гуру. Стоит перед алтарем в рясе и читает молитвы — медленно, спокойно. На меня это произвело впечатление. И в памяти отложилось, хотя тогда особого значения я этому не предал.

Сдав все экзамены, мы с друзьями подали документы в Краковскую высшую школу актерского искусства, и одновременно – на исторический факультет Жешувского пединститута. Но в определенный момент у меня перед глазами появилась картинка вечернего молебна в монастыре, и я решил туда съездить. Приехал. Зашел. Не было ни службы, ни монахов. Посидел сам полчаса. А потом зашел в канцелярию и спросил, занимаются ли здесь буддийской медитацией. Услышав отрицательный ответ, попросил разрешения побыть здесь. Немного. А получилось, что на всю жизнь. Это был монастырь капуцинов. Когда мужчине внезапно начинает нравиться девушка, он не может объяснить, что в ней нашел. Через много лет, во время ссор с женой даже думает, что был не в своем уме, когда женился. Точно так же с монашеством. Ты не можешь сказать, почему выбираешь этот путь. Наверное, это просто твое призвание.

“Один кандидат в депутаты хотел установить золотой купол над храмом. Я предложил ему “поменять” золотой купол на помощь многодетным семьям, и больше его не видел. Разводняк какой-то с этим куполом получился”

— Как родные отнеслись к тому, что Вы решили уйти в монастырь?

— Со скепсисом. Не поверили, что это надолго и просили не шутить так. Один мой друг даже поспорил со своим отцом, что я через неделю вернусь. Поверьте, в монастырь не идут от депрессии или потому, что люди – флегматики или меланхолики. Скорее наоборот, это выбор для активных людей. К тому же монахами не становятся сразу и навсегда. На первых порах ты даешь обет на определенное время. Потом шесть лет получаешь богословское образование. Примерно в этот период примерно каждый второй отказывается от монашества. Каждый год 4 октября на день Святого Франциска мои родители ждали, что я откажусь и вернусь домой. Но, в конечном итоге, будучи верующими людьми, они приняли мой выбор.

— Как оказались в Виннице?

— Случайно. Честно говоря, я никогда не собирался уезжать из Польши. В среде панков, хиппи и прочих молодежных субкультур оказалось очень много наркоманов. Эта проблема остро обнажилась в конце 1980-х. Орден капуцинов решил им помочь. Мы с братьями организовали паломничество неформалов к иконе Богородицы Ченстоховской. Сотни хиппи, панков и прочих заключили временное перемирие и вместе шли к святыне. Конечно, в пути они “скосили” маковое поле, но цели мы достигли. Нужно понимать, что маргиналами становятся не случайно. У многих родители либо алкоголики, либо не оказывали им достаточно внимания. Поэтому тогда собралась инициативная группа, в которой были не только монахи, но и инженеры, врачи, и создала центр для ресоциализации. Между прочим, этот реабилитационный центр работает по сегодняшний день, но без меня. Перед его освящением протоигумен ордена предложил проведать братьев-капуцинов, которые уже уехали в Украину. На пару дней. Это был 1989 год. Ехали мы тогда в Староконстантинов в светской одежде, рюкзаки запаковали иконами, одеждой, крестиками. Во второй раз поехали на Пасху, а потом мне предложили побыть в Украине год. Так я с 1991 году тут и живу. Сначала в Красилове, затем перебрался в Винницу. Получилось, что вместо краткосрочного пребывания, этот город стал мне родным. Бывая в Польше, захожу в реабилитационный центр, меня в шутку там называют предателем.

— А сколько по Вашим подсчетам сегодня католиков в Винницкой области?

— Трудно сказать. Это и потомки этнических поляков, которые живут на Винничине с дедов-прадедов, и те, кто сейчас приезжают, и молодежь, которой здесь нравится. Как минимум, 100 тысяч, а может и 300-400 тысяч. Например, в Шаргородском районе большинство населения – католики, в других местах имеются только единичные поселения.

— Два десятилетия монастырь Братьев Меньших Капуцинов “выкупает” помещения, приватизированные винничанами. Много ли еще квартир осталось в монастырских мурах? Меценаты помогают?

— Этот процесс, как в русской песне — “речка движется и не движется”. Осталось девять квартир. Это меньше половины… Монастырь был построен на деньги меценатов для капуцинов, но так исторически сложилось, что в четвертом-пятом поколении люди проживают в той части здания, которая некогда была монастырским коридором. Пересматривать статус-кво никто не собирается. Городские власти или не могут, или не хотят менять ситуацию. По крайней мере, нам поясняли, что не могут ничем помочь. Поэтому собираем деньги и постепенно выкупаем по одной квартире.

Монахи в монастыре не должны заниматься бизнесом или какими-либо денежными операциями, поэтому те, кто могут и желают, жертвуют. Знаете, очень многие обращаются и говорят, что когда их куда-то там выберут, они нам… Отвечаю, что когда это случится, ты забудешь, поэтому если хочешь — сделай, пока не выбрали.

Единственный, кто из кандидатов нам помог – это Владимир Продивус. О нем ходит разная слава, но он пришел и сказал: “Прошу, чтобы вы замолвили словечко перед прихожанами”. Мы сказали, что если он хочет реально помочь монастырю и храму, то может выкупить квартиру и отдать в дар общине. Он оказался человеком слова. И мы честно в храме привселюдно поблагодарили его за пожертвования. Как и Людовика Калиновского, который построил этот монастырь.

Приходили и другие кандидаты куда-то или в что-то, тоже предлагали помощь… Я всем говорю одно и то же: “Если Вы действительно такой добрый человек, помогите перед, а не после”. Все обещают, но ничего не делают. У нас большой полигон для доброй воли и вы можете выкупить какую-то квартиру”. Но никто кроме Продивуса никогда не выкупал.

— Один винничанин даже якобы собирался купол позолотить?

— Да, был такой. Но быстро пропал. Зачем нам купол? Я предложил ему “поменять” золотой купол на реальную помощь многодетным семьям, и больше его не видел. Так что с золотыми куполами, наверное, был разводняк.

— Монастырь активно занимается “разработкой” подземелий под зданием, чтобы организовать там молодежное кафе. Когда эти планы могут быть реализованы в полной мере?

— Планы не меняем. Под храмом и монастырем находятся двухуровневые подземелья. Практически все они разведаны. В свое время их превратили в бомбоубежище, вмонтировали бетонные перекрытия. Слава Богу, мы их разбили. Теперь стараемся восстановить кирпичную кладку в арках, поврежденную бетонными платами. То есть, вернуть подземельям первоначальный вид. Это очень кропотливая работа. Строить ведь гораздо проще, нежели реставрировать. Приходится делать известковый раствор по старинным рецептам, а не пользоваться нынешним бетонным. “Дыры” закладываем только кирпичом, который использовался сто и больше лет назад.

— Где же его находите?

— Собираем, где можем. Когда видим, что кто-то разбирает старые стены, и кирпичи выбрасывает, просим отдать нам. По пять-десять штук отыскиваем. Думаю, на восстановление стен в подземелье еще год придется потратить. Потом их нужно будет побелить, и пол выровнять, потому что в разных помещениях он отличается по уровню.

Подземельем занимаются прихожане. Работают в свое свободное время, все ведь понимают, что меня могут забрать в другой монастырь, а они останутся здесь жить, сюда будут приходить их дети, внуки, чтобы попить кофе, послушать музыку. Конечно, отдельных специалистов по реставрации приходится нанимать, покупать материалы. Где нахожу деньги? Когда приезжаю на Родину, иду по храмам, снимаю шапку, прошу, чтобы скинулись, кто сколько может.

— Случайно не нашли подземный ход к Южному Бугу?

— Постепенно мы стараемся “оживить” все подвалы, которые находятся под монастырем. Наверное, рядом расположены и подземные ходы, ведущие в соседние здания, а может, и к реке, простукиванием мы не можем определить, где они находятся. Без специальной техники их не найдем. Говорят, будто опасаясь партизан, немцы забетонировали эти ходы. Не знаю.

— Когда-то в этих подвалах пиво варили. Не думали возобновить производство?

— Чтобы выпить стакан молока, не нужно покупать корову. Пиво проще купить в ларьке. Но пивоварение – это монастырская традиция. Не исключаю, что в будущем мы вернемся к этой теме и станем здесь делать ограниченное количество пива экстракласса.

“Хотим своими силами снять полнометражный обучающий фильм, и я собираюсь придумать для него сценарий. А для этого осваиваю различные компьютерные программы”

— Год назад Вы говорили, что необходима срочная реконструкция органа. Деньги на эти цели удалось найти?

— Нашелся спонсор из Польши. Он обещал купить необходимые детали, поменять несколько самых ветхих труб. Сегодня никто не занимается изготовлением всех запчастей, поэтому одни приходится отыскивать в Польше, другие – в Германии. Честно говоря, нам обещали помочь, и я верю этому человеку. Фирма выставит чек, а меценат его оплатит. Могу только предположить, что приобретение новых деталей обойдется примерно в 20 тысяч злотых. Реконструкцию будет делать Ежи Кукляк. Он в свое время устанавливал орган в монастыре, и тогда обещал, что будет смотреть за инструментом. Что касается оплаты за его труд, думаю, что не откажет подождать. Всегда соглашался….

— В монастыре ежегодно под эгидой областной власти проходит фестиваль органной музыки. Не обращались за материальной поддержкой в облгосадминистрацию?

— Я даже не думал, что так можно. Это хорошая идея, но мне кажется, что у властей не будет возможности. Я благодарен бывшему руководителю филармонии Клепикову за то, что помог передать монастырю орган. Ведь многие рассуждали по принципу: “Пусть лучше сгниет, но не отдадим”. Правда, потом у него постоянно были проблемы, поскольку орган находился на балансе филармонии.

— На Рождество в храме Матери Божьей Ангельской был установлен 20-метровый украинско-польский вертеп с 30 персонажами ручной работы капуцинов и прихожан. Его около месяца делали. Идея установки столь грандиозной шопки принадлежит Вам. Что навеивает столь нестандартные подходы, и чем собираетесь удивить винничан в будущем?

— Идеи рождаются спонтанно. Бывает, молодежь подсказывает… Точно также появилась идея создания украинско-польского вертепа. Ее приписывают мне, хотя я больше склонен называть ее коллективной. Более того, когда мы уже приступили к практической реализации, кто-то сказал, что задумка якобы к преддверию Евро-2012. Пусть так. Хотя изначально никто не думал о футбольном чемпионате.

— Практически через дорогу расположен православный храм. Как складываются отношения с соседями? Помогаете друг другу?

— Я думаю, что лучшая помощь – конкуренция. Это шутка. Когда я только приехал в Винницу, трудно было достичь диалога. Правда, у сегодняшнего архиепископа Симеона новое мышление, он более склонен к контактам.

Будем говорить начистоту. Мы видим ситуацию в России, где катастрофически уменьшается количество не только населения в целом, но и конкретно православных христиан. Это не мои домыслы, а официальная статистика. Уменьшается количество людей, которые приходят в церковь по воскресеньям, и даже на Пасху. Поэтому я считаю, что есть необходимость объединяться, вместе искать пути. Если говорить о Виннице, то общих мероприятий, акций с православными не проводим, но в неформальной обстановке встречаемся. Не враждуем. Надеюсь, что и в будущем ситуация будет только улучшаться.

У православной церкви был очень сложный 70-летний период, когда разрушали храмы, священников отправляли в лагеря, а службу иногда правили агенты КГБ. Церковь была практически уничтожена, последние 20 лет она восстанавливается. И меняется. Можем оценить даже ситуацию в Виннице — увеличивается количество храмов, на Вишенке появилась православная школа, детская площадка. А ведь еще не так давно православная церковь утверждала, что организовывать школы – удел католиков. Я был приятно удивлен, когда узнал, что в Кафедральном соборе анонсируется православный концерт. Пока нас не приглашают, надеюсь, что еще пригласят. Все идет эволюционным путем. Думаю, что наши братья по вере со мной согласятся. Хочется, чтобы наши отношения всегда базировались на взаимном уважении.

Нас еще в семинарии учили хорошо относиться к другим христианским церквям, молиться за них. Мы всегда прихожанам говорим, чтобы они помнили о крупных праздниках православных, поздравляли их, и сами не работали, поскольку это может оскорбить соседей.

— На Вишенке два десятилетия строится католический храм. Когда, наконец, построят?

— Затягивание происходило по разным причинам. Во-первых, бумажным. Не знаю подробностей, но настоятелю приходилось оформлять определенные документы. А второе – это крыша. Нужно найти конструктивное решение, которое сделало бы ее безопасной. Есть несколько проектных предложений, которые решают эту проблему. Сначала нужно накрыть крышей нижний храм, а потом приступать к благоустройству и дальнейшим работам. Пока же служба проводится в маленьком помещении, практически бараке. У храма новый динамичный настоятель, поэтому, я думаю, что в будущем году вопрос с крышей будет решен. Деньги? Их ищут и в Украине, и за рубежом. Как говорится, с миру по нитке…

— Расскажите о своих увлечениях…. Комнатные растения, к примеру, любите?

— Я увлекаюсь только созданием детских программ. Растения? Когда-то у меня был кактус, но он умер от нехватки воды. Ничего не собираю, потому что могу потерять или раздам. Я рассказывал об увлечении КВНом в молодости. Сейчас анимация позволяет доносить многие актуальные для подростков и детей темы в доступном для них формате. Я имею в виду 3D. Хотим своими силами снять полнометражный обучающий фильм, и я собираюсь придумать для него сценарий. А для этого осваиваю различные компьютерные программы, технические возможности… Идей много, я постараюсь создать компьютерную игру для детей. Задача в том, чтобы продукция была качественной и уберегла подрастающее поколение от того негатива, который многих окружает.

Справка “РЕАЛа”

Если “административно-территориальными единицами” православной церкви являются епархии, то католической – диецезии. В января 1991 года папа Иоанн Павел ІІ восстановил Каменец-Подольскую диецезию, которая сейчас охватывает монастыри и приходы на территории Винницкой и Хмельницкой областей. Поскольку в отличие от Каменца-Подольского, Житомира, Луцка и Львова, в Виннице нет католического кафедрального собора, то главным храмом верующие называют церковь Девы Марии в монастыре Меньших Братьев Капуцинов.{jcomments on}