Директор клиники «Oхford Mediсal» Валентина Мельничук рассказала о тернистых путях украинской медицины, нечестной конкуренции и о том, чего ждать пациентам от медицинской реформы

Реформа охраны здоровья предполагает стирание граней между государственной и частной медициной. Главными приоритетами должны стать пациент и качество оказываемых ему услуг. Как считает директор винницкого филиала международной сети частных клиник «Oxford Mediсal» Валентина Мельничук, нынешняя ситуация делает  человека  заложником маховика госмедицины, а чтобы реформирование привело к желаемому результату, нормативная база нуждается в коррекции. Пока же в ней слишком много «белых пятен»…

 «Фактов в Виннице, когда людей оперировали, хотя в этом не было необходимости, достаточно»

— Валентина Анатольевна, расскажите, как связали жизнь с медициной?

— После окончания школы я поступила во Львовский университет и, получив диплом инженера-технолога легкой промышленности, около 18 лет проработала в швейной отрасли. Начинала на винницкой фабрике «Володарка», где была самым молодым технологом экспериментального цеха. В 1983-84 годах мы запускали производство по пошиву джинсовых брюк, большой дефицит по тем временам. После этого работала заведующей ателье, а затем перешла в наш Универмаг в экспериментальную группу модельеров.

Должна отметить школу легендарного руководителя Михаила Малышенко. Он первым в стране в 1987 году организовал на подиуме Универмага демонстрацию моделей. Это был неординарный подход. Причем, нашу группу он, как директор, создал именно для того, чтобы продать залежи «неликвидных» тканей. В советское время в магазинах могли накапливать невостребованный товар, это допускалось, а он нашел выход и поручил нам пошить изделия, которые были бы востребованными. Для этого в штатное расписание торгового заведения Малышенко ввел модельеров.

На протяжении двух лет нам удалось продать все залежи, накопившиеся за десятилетие. Модели подбирались индивидуально под клиента. Фактически все это делалось по закону, но вопреки закону. В разгар перестройки Малышенко отправили на пенсию, а сам Универмаг стал деградировать.

На то время по состоянию здоровья я уже не могла шить, поэтому решила получить второе образование. Закончив в 1999-м Киевский торгово-экономический университет, я стала еще и бухгалтером-экономистом. Еще когда училась в вузе, получила работу. Моя преподаватель по бухучету по совместительству работала главбухом в кооперативе, который занимался пошивом, продажами и торговлей с Россией сельхозпродукцией, а также продуктовым магазином. Сначала она меня взяла своим заместителем, а потом, когда ушла, вся бухгалтерия легла на мои плечи.

Я понимала, что торговля как таковая мне не интересна. Поэтому, как только появилась вакансия главбуха в ООО «Випекс-Фарм», сразу согласилась туда уйти. Через полгода мне предложили возглавить винницкий филиал этой фармацевтической компании. На то время она была четвертой по объему оптовых продаж в Украине. В принципе, эта работа и связала меня с фармацией.

К тому же я всегда была близка к медицине. Мама у меня — хирург-уролог, и все мое детство прошло в тогдашней 1-й больнице, рядом с операционной. Врачом становиться было уже поздно. Я понимала, что настало время получить фармацевтическое образование… и поступила в Харьковскую фармакадемию. Закончила вуз в 2006 году.

Когда «Випекс-Фарм» обанкротился, я устроилась в компанию «Альба-Фарм», которая занимала второе место по Украине в рейтинге отрасли. Там я отвечала за бюджетные закупки медикаментов. Через несколько лет в 2012 году мне предложили возглавить «Оксфорд Медикал» в Виннице.

— Каким он был на то время?

— Небольшим медцентром с направлениями по урологии, проктологии, гинекологии и косметологии. Вскоре мы добавили дерматологию, отоларингологию, терапию и гастроэнтерологию. В этом году из небольшого помещения на Соборной центр переехал в просторное здание на улице Пирогова. Это позволило развивать как имеющиеся направления, так и новые. Я имею в виду косметическую хирургию, педиатрию, фиброгастроскопию (ФГС) и колоноскопию с видеомониторингом.

— Многие центры предоставляют подобные услуги…

— В гастроэнтерологии и проктологии мы собираемся использовать видеозаписи. Придя на прием, пациент наглядно увидит свои проблемы. Ему не нужно верить на слово врачу.

Благодаря видеомониторингу пациент сможет не только видеть признаки своего недуга, но и, сделав повторное исследование, оценивать состояние в динамике. То есть, человек убедится, что его не обманывают и курс лечения дает эффект. Это же касается и ФГС. Оба исследования мы собираемся ввести с конца октября. Колоноскопию сможем  проводить под наркозом, все-таки процедура довольно неприятная.

— Бывают прецеденты, когда человеку ставят диагноз, которого у него нет?

— К сожалению. Например, пациента уверяют, что у него трещина в прямой кишке, полип и геморрой 4 стадии,  целый «букет» недугов, поэтому необходима операция. А на самом деле диагноз вовсе не такой. Подобных фактов в Виннице, когда людей оперировали, хотя в этом не было необходимости, достаточно. И не со злого умысла, речь идет о техническом несовершенстве аппаратуры или недостаточной квалификации врача. Далеко не всегда нужно делать операцию, если хорошо помогают малоинвазивные методы.

Мы сейчас говорим об очень важных, принципиальных вещах. Каждый пациент знает, что обратившись в больницу, он обязан будет сам оплатить свое лечение. Иными словами, купить в аптеке все необходимое, в том числе средства гигиены, «отблагодарить» анестезиолога, хирурга, медсестру, санитарку. И это при том, что официально медицина у нас бесплатная. Поймите правильно, я вовсе не собираюсь бросать камень в огород государственных клиник, которые зачастую еле-еле сводят концы с концами. Вопрос нужно решать кардинально, комплексно. И очень грамотно, повторяю, очень грамотно реформировать медицинскую отрасль.

— Кстати, о реформе. Система здравоохранения периодически реформируется на протяжении 5 лет.  Как считаете, реформы смогли изменить подходы в лучшую сторону?

— Я думаю, что оказание медицинских услуг осталось на прежнем уровне. Система позволяет списывать средства, выделяемые на конкретные программы. Формально деньги предназначены на пациентов, хотя в полном объеме до них не доходят. И проверить это крайне сложно.

В государственной клинике пациенту, как вы понимаете, чеков не дают. Никто не сможет доказать, что он заплатил, даже если не доволен медпомощью и решил потребовать компенсации за причиненные врачом проблемы. Таким образом, получается, что ответственности за качество никто не несет.

Был случай, когда 22-летней женщине гинеколог-эндокринолог государственной клиники без обследования назначил противозачаточные препараты. Кстати, не все знают, что они разжижают кровь. Прежде чем их назначать, необходимо сделать  анализ крови пациентки  на сворачиваемость. Так вот, через два месяца девушка попала в реанимацию с обильным внутренним кровотечением. Двое суток медики больницы скорой помощи пытались ее спасти. Не удалось. Пациентка умерла, а родственники ничего никому не смогли доказать.

Когда человек обращается в частную клинику, ему выдают чек и акт выполненных работ. Если пациент чем-то не доволен, он может предъявить претензии, предоставить документальные основания и доказать, что пострадал.

— Сохранился ли стереотип у людей, что преимущество государственной медицины в том, что она бесплатная?

— Всем известна сентенция, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Любая услуга оплачиваемая. Будем откровенны, не может медик-бюджетник, который, работая, инвестирует в свое обучение, оплачивает поездки на семинары и повышение квалификации, жить на мизерную зарплату. Это первое. А второе, ни за что не поверю, что врач-бюджетник, будь он даже заведующим отделением больницы или доцентом кафедры, за свою зарплату способен открыть клинику и оснастить ее оборудованием.

А ведь немало частных медицинских центров принадлежат сотрудникам кафедр и врачам больниц или диспансеров, иногда их детям. Поэтому не удивляйтесь, когда пациент приходит на прием в госучреждение, а на дополнительное обследование его направляют в конкретный частный центр, где принимают те же медики.

В 2000-х представители фармбизнеса начали договариваться с врачами о проценте. Через время пациенты поняли, что если их направляют в конкретную аптеку  с фирменным бланком за препаратом определенного производителя, то врач получает «надбавку». Мы и сейчас от этой практики не избавились, хотя для Европы это нонсенс. Там по врачам «мед представители» не ходят.  

Подобный процесс сейчас начался и в медицине. Понимая, что идет реформа, некоторые медики стараются занять свою нишу в частном секторе. Они параллельно работают, как в госучреждении, так и в нескольких частных клиниках. Так вот, в нашем центре основные врачи не являются совместителями. Наши врачи работают только у нас, и иногда сталкиваются с трудностями на уровне комиссии, которая подтверждает квалификацию.

— Чем это объясняется?

— Дело в том, что учредителями нашей клиники являются иностранцы, граждане Израиля, которые даже в своей стране косвенно связаны с медициной. Они занимаются поставками медоборудования, а в медцентры начали инвестировать средства в 1997-98 годах. Получается, что мы как-бы не очень «свои». Может, поэтому в медицинской среде нас не слишком жалуют, а вот пациенты идут не только благодаря рекламе, но и «сарафанному радио», то есть, через знакомых, что для нас очень важно и показательно.

 «У меня складывается впечатление, что СК работают не на то, чтобы вылечить, а чтобы заработать на пациенте»

— Своя клиентура с положительными отзывами – это то, чего все хотят достичь. Кроме иного подхода к пациенту и хорошего качества услуг, предлагаете менее травматичные методики лечения?

— Мы используем технологию, которая позволяет одномоментно убирать все геморрагические узлы в прямой кишке. Это малоинвазивный метод, который путем прошивания вен позволяет избежать операции. Манипуляция длится около часа, затем человек уходит и является лишь на осмотры. На протяжении двух-трех недель пациент ощущает некие неудобства, но при этом способен даже работать.     

Это вовсе не классическая операция, когда делается ряд швов, которые могут привести к сужению заднего прохода. При этом еще человек несколько недель не трудоспособен.

Кроме того, мы предлагаем довольно интересные косметологические процедуры женщинам, которые убирают послеродовые растяжки. Обычно от них избавляют пластические хирурги. Мы же вместо операции используем аппарат Matrix, который вполне оправдывает ожидания пациенток. Нигде в Виннице эти методики больше не применяются. Собираемся развивать косметологическую и общую хирургию со стационаром. Пока готовим три палаты.

— Премьер Владимир Гройсман несколько лет говорит о перспективе внедрения страховой медицины, когда деньги будут «идти за пациентом». Если эти идеи удастся реализовать, частные медцентры смогут рассчитывать на бюджетные средства, выделяемые на лечение застрахованных государством?

— Абсолютно в этом уверена. Частные клиники и сейчас работают со страховыми компаниями (СК). Единственная проблема в том, что страховая медицина не адаптирована в Украине для пациента, как за границей. В других странах определен перечень состояний, лечение которых стопроцентно покрывается любым страховым полисом. У нас же страховка может покрывать гораздо меньшую сумму, чем та, в которую обходится страховой случай.

Кроме того, до конца не разработаны протоколы лечений, которые покрывает СК. В итоге практикующему лечащему врачу приходится доказывать необходимость применения методики медику СК, у которого чаще нет практики, а только медицинский или фармацевтический диплом, но именно от его решения зависит, покроет ли полис лечение.

У меня складывается впечатление, что многие СК работают не на то, чтобы вылечить, а чтобы заработать на пациенте, будучи посредником. Пока я не понимаю, как страховщики смогут работать на пациента. К тому же некоторые эти компании начали разоряться. Не ясно, как поступать, когда они уходят с рынка.

Затем, сейчас говорят о том, что «деньги за пациентом» будут направляться в размере 210 гривен в год. Якобы этого достаточно при большом потоке пациентов у врача. Чтобы заработать 7-8 тысяч гривен в месяц, врачу нужно тратить по 5-15 минут на прием. Это явно мало. За это время можно только документацию заполнить. Иногда чтобы только правильно поставить диагноз, с человеком нужно общаться 40-60 минут.

Не понимаю я и того, зачем фактически «ликвидировали» узких специалистов. Я согласна с тем, что должен быть доктор, который «ведет» семью и знает ее родословную. Но получается, что сегодняшний семейный врач должен идеально разбираться во всем — от кардиологии до педиатрии. Сомнительно, что это так. Согласна, общие понятия медик должен иметь, но никто никогда не станет специалистом по всем направлениям.

Всем нравится «Доктор Хауз». Главный герой докапывается до диагноза… В реальной жизни на это даже времени нет. Поэтому когда врачу говорят, что болит в конкретном месте, он ставит пациенту самый распространенный диагноз, хотя вариантов может быть десятки.

Если государство приоритетами считает медицину и образование, то у него есть будущее. Когда в стране будут образованные и здоровые люди, они без вмешательства государства поднимут экономику. Судя по подходу к здравоохранению, осталось заставить всех учителей быть универсалами и проводить поочередно уроки по музыке, физике, химии, математике и физкультуре… Если не проводить такие параллели, чиновники не поймут своих ошибок.

— Теперь перейдем от общего к частному. Чем увлекаетесь помимо работы?

— У меня очень разносторонние увлечения. Я люблю природу, животных, обожаю рисовать, шить, заниматься дизайном. Мне вполне комфортно слушать музыку и набирать платежку для банка, считать и рисовать одновременно… Но, наверное, больше всего я люблю путешествовать – мне нравятся дорога, люди, здания, лесной ландшафт. Я не могу сидеть на месте и увлекаюсь всем новым.      

 Игорь ЗАИКОВАТЫЙ

---

Подпишитесь на новости

---