СЕЛЕЗНЕВ ВИТАЛИЙ
![]()
ГЛАВНЫЙ РЕЖИССЕР ТЕАТРА САДОВСКОГО ВИТАЛИЙ СЕЛЕЗНЕВ: “ШЕВЧЕНКО СЕЙЧАС ПРЕВРАТИЛИ В ИДОЛА. СЧИТАЮ ЭТО БОЛЬШОЙ ГЛУПОСТЬЮ… ЧТО КАСАЕТСЯ ПАМЯТНИКА ЕМУ НА ТЕАТРАЛЬНОЙ… РЕШИЛИ СТАВИТЬ — СТАВЬТЕ! А У ФОНТАНОВ МОЖНО “ПОСАДИТЬ” ЕГО КАТЕРИНУ, ЛИЛЕЮ, ПОСТАВИТЬ ГАЙДАМАКА”
Виталий Евдокимович рассказал “РЕАЛу”, как его “покупали” в Винницу двумя авоськами, из которых торчали куриные лапы, о конфликте с Верещагиным, волей случая не поставившим крест на его карьере в театре, о своих ставших знаменитостями сокурсниках Алексее Петренко и Лесе Сердюке, переманивавших его в Москву, о том, что в театральной среде Украины правит бал тенденциозность, и отличный винницкий спектакль все равно оценят хуже, чем провальный, скажем, в театре им. Франко, а также о том, что на открытие сезона собирается поставить “Собор Парижской Богоматери”
Если здание Винницкого музыкально-драматического театра им. Садовского построено в 1910 году, то непосредственно собственной театральной труппе в 2013-м исполняется лишь 80 лет. Зрелый возраст… Последние 52 года судьба театра неразрывно связана с его художественным руководителем Виталием Селезневым. Его смело можно назвать патриархом и патриотом сцены, который не променял в свое время Винницу на более чем заманчивую перспективу съемок в кино и столичную жизнь.
![]()
“Дебют на винницкой сцене закончился конфликтом с режиссером. Федор Верещагин не терпел пререканий, поэтому я решил, что это конец моей карьеры”
— Виталий Евдокимович, любовь к театру возникла в детстве или направление вектора Вашей судьбы задала случайность?
— Выбор профессии был спонтанным… Хотя я и родился в Изюме, но все мое сознательное детство связано с промышленным Харьковом, а в Театральный институт я поступил случайно. Как говорят, проходил мимо… Это, конечно же, шутка. На Салтовке (микрорайон на востоке Харькова, – прим. авт.) был молодежный клуб, куда школьником меня однажды привела сестра. Я играл Тарапуньку (рост Виталия Селезнева
В 1957 году поступил на курс Ивана Марьяненко. Это корифей украинского театра, партнер Марии Заньковецкой. Кроме того, что он был руководителем, учителем, этот человек, по сути, заменил мне отца, погибшего на фронте. Мама сама воспитывала троих детей, жили мы очень бедно. Иван Александрович заметил, что я хожу в перешитой шинели, подошел как-то и говорит: “Вітя! Тільки не ображайтесь, як колега колезі” и положил в карман 10 рублей. И так каждую неделю… В те годы это были огромные деньги. Мы с ребятами всегда сразу же отправлялись в вареничную обедать. Могли пировать…
— А, закончив вуз, как попали в Винницу?
— Будучи студентом, мне доставались самые лучшие роли. Со мной учились такие знаменитые ныне артисты, как Алексей Петренко (десятки ролей, в т.ч. в лентах “Сибирский цирюльник”, “Утомленные солнцем”-2), Лесь Сердюк (“Тарас Бульба”, “Молитва о гетмане Мазепе”, “Дума о Ковпаке”), но им в институте доставались, как правило, вторые роли. Так вот, когда мы оканчивали институт, за нами приезжали так называемые покупатели. Меня приглашали в шесть театров, в том числе Днепропетровский, Закарпатский, Запорожский. А один из “покупателей” пришел в институт с двумя авоськами, из которых торчали куриные лапы. Тогда было тяжело с мясом, колбасой, он скупился в Харькове, а потом отправился в вуз. Так вот, этот “человек с курами” подошел ко мне, сказал, что видел мою игру в спектакле “Підступність та кохання” и хочет пригласить в Винницкий театр. Это был Федор Тригуб. Глядя на авоськи, я отказался… Но пришел домой и передумал. По соседству жили военные медики из Винницы. Они как услышали о предложении, так расписали город, Буг, красоту природы, винницких девчат, что я купился. И это притом, что уже попал под хрущевский набор. В 1961-м набирали артистов из Москвы, Ленинграда, Киева и Харькова для только что основанного в Целинограде театра. Ныне это столица Казахстана Астана. Я уже подписал документы и должен был вскоре уехать. Но все-таки выбрал Винницу. Кстати, сейчас абсолютно не жалею. Хотя сам харьковчанин, но Харьков я не люблю, а Винницу просто обожаю.
— Вот Вы вспомнили о своих ставших знаменитостями однокурсниках. А у самого желания играть в кино не возникало?
— Признаюсь, очень хотел сниматься. Были и приглашения, но на эпизодические роли. Не скажу, что они очень нравились. Кстати, когда приезжал в Москву, Алексей Петренко не раз предлагал протежировать меня. Но чтобы сниматься в кино, нужно определенный промежуток времени отдать съемкам. Поэтому возникал вполне логичный выбор – или кино, или театр. Я остановился на последнем. Тем более, мне доверили большие роли. Хотя свой театральный путь я начал с серьезного конфликта. Когда приехал в Винницу, худрук Федор Верещагин дал мне центральную роль в пьесе Соболева “Хозяин”. Этим спектаклем открывали театральный сезон. В финальной сцене я читал трагический монолог, а параллельно другой актер, игравший бандита, вытягивал кошелек. Все с этого смеются. Когда на премьере закрылся занавес, я сказал режиссеру, что это неправильно. Федор Григорьевич не терпел замечаний, вспылил. Такой конфликт мог означать конец карьере в театре. Я даже смирился с этим, решил — побуду год и уеду. Я люблю и уважаю Верещагина, хотя он и был деспотом.
— А что, нельзя было высказывать свое мнение?
— Он был замечательным режиссером, но режиссером-диктатором, не переносившим критики. В принципе, из Винницы после того случая я не уехал случайно. Драматург Николай Зарудный написал новую пьесу, ходил по театру и указал на меня пальцем, сказав, что “этот актер будет играть роль Юрка в спектакле “Приходит любовь”. Потом были другие роли, а затем я стал заниматься режиссурой. Тот же Федор Григорьевич подошел ко мне и предложил, как комсоргу, поставить к Новому году детский спектакль “Репка”. Мой режиссерский дебют в 1962 году всем понравился.
![]( "Анна Каренина")
“Было много сомневающихся в том, что “Анна Каренина”, да еще и на украинском языке будет успешной в Виннице. Теперь аншлаги…”
— Поколения артистов и зрителей 1960-70-х и нынешнее отличаются?
— Очень. Когда я приехал в Винницу, мне бросился в глаза неподдельный зрительский голод. Какие спектакли ставили, неважно, но аншлаг всегда был гарантирован. За театром на улице актеров ждали девочки с букетами цветов. Появление каждого нового актера на сцене было событием, его обговаривали. Помню, когда впервые играл, публика шептала “новенький, новенький”… Это, наверное, не для печати, но, по-моему, зрительский голод того времени связан с тем, что в городе жило очень много евреев, людей, которые тянулись к искусству, для которых искусство было необходимостью. Поэтому я убежден, что те годы были периодом театрального расцвета в жизни Винницы. Хотя спектакли, которые ставили в тот период, и сегодняшние – небо и земля…
— Полстолетия назад качество спектаклей было ниже?
— По уровню постановочной культуры, да. А актерская самобытность была выше. В труппе того периода играл Иван Секало — народный артист, любимец местной публики. Его Федор Верещагин нашел в Измаиле на базаре, когда тот торговал ложками. Другая знаменитость — Анатолий Молдован — в прошлом тракторист, Мария Анищенко до театра работала учительницей. А Федор Трегуб работал в передвижном театре. Тогда в Винницкой области насчитывалось свыше десятка актерских труп и передвижных театров. Они были во многих райцентрах. Из их среды питались кадрами профессиональные театры.
Это было время, когда на сцене играли актеры, не окончившие театральный институт, а “взятые из народа”. Но все они умели танцевать, петь, обладали оперным голосом. Поэтому в Виннице был театр актерских самородков. Кстати, что касается режиссуры, сегодня к ней требования гораздо выше. Станиславский говорил, что когда на поляну выходят два актера, это уже театр. То есть, важна актерская индивидуальность.
В 1993 году в музучилище им. Леонтовича мы открыли театральное отделение. Я стал готовить своих актеров. Это была вынужденная мера. Спросите, почему? С 1991-го мы оказались в патовой ситуации. Пригласить выпускника театрального института из Харькова или Киева и дать ему жилье мы не могли. Поэтому стали ковать свои кадры, как говорится, обеспеченные квартирами. Выпустили 12 курсов. Сегодня 50-60% труппы составляют именно наши вчерашние студенты. Не могу сказать, что они не самобытные, не индивидуалы. Когда актер воспитывается в жесткой борьбе, реальной жизни, где приходится все выгрызать, он закаляется. А наши выпускники воспитаны все же в сравнительно тепличных условиях. Своих учеников я берегу, лелею, но у них нет опыта выживания. И это отражается на самобытности…
— С 1990-х годов интерес к театру несколько снизился. Это связано с тем, что люди больше думают о материальном, нежели о духовном?
— По поводу интереса Вы ошибаетесь. Я бы разделил эпохи — советскую и независимости. В первую в театр загоняли по разнарядке. Хочешь – не хочешь, покупай билет и иди… Думаю, вы помните, и сами школьником “добровольно-принудительно” ходили в театр. Это насилие отразилось на театре. После 1991 года начался период охлаждения интереса. Это естественно. Однако на смену системе насилия пришла система добровольного посещения. Смею вас заверить, что мы сейчас живем хорошо. Грех жаловаться. Конечно, мы продолжаем заниматься организацией коллективных посещений, есть сотрудники, отвечающие за это направление работы, но никто никого насильно в театр не заводит. Насилие заменили предложением – если хочешь, иди… На такие спектакли как “София”, “Анна Каренина” винничане билеты достать не могут.
Так, на “Софию” было 30 переаншлагов. Например, май считается самым тяжелым месяцем, когда нет зрителей, а у нас зал был переполнен. И не только в Виннице. Этот спектакль мы ставили на сцене Житомира, Умани, других городов, и там тоже были аншлаги. Сейчас аналогичная ситуация с “Анной Карениной”.
— София Потоцкая тесно “переплетена” с нашим регионом. Каждый винничанин с детства был в знаменитой уманской “Софиевке”. Так что интерес к ее личности закономерен. Совершенно иное дело – пьеса по роману Льва Толстого. Когда решились на ее постановку, не ощущали, что рискуете?
— Думаете, вы один так отнеслись к этой идее?.. Когда я на худсовете предложил сделать такой спектакль, много было сомневающихся в том, что “Анна Каренина”, да еще и на украинском языке будет успешной в Виннице. Мол, кто пойдет на спектакль? А сейчас за месяц билеты не купить. Значит, есть у зрителей желание. А потом, у меня уже есть воспитанники, о которых можно говорить всерьез, как о крупных артистах. В “Софие” и “Анне Карениной” играет моя дочь. Слышал по этому поводу много критики в свой адрес. Но я не виноват, что она талантливая и красивая. Поэтому она играет главные роли в обоих спектаклях.
— Несмотря на оптимистический настрой относительно сегодняшнего положения дел в театре, Вы понимаете, что за зрителя все равно нужно бороться. Его необходимо чем-то поразить… В чем залог успешности любого нового спектакля?
— Прежде, чем предлагать новое, нужно внимательно изучить зрительский интерес. Есть две тенденции в жизни театра. Первая – это самовыражение режиссера. То есть, нужно придумать то, чего еще не было на сцене. Среди зрителей есть любители, которые идут именно на такие новинки. Вторая тенденция связана с потребностью человека испытывать духовное обновление, духовное потрясение. Это когда ты сидишь в темном зале, слышишь, и тебе кажется, что это про тебя. Спектакль о твоем сокровенном. Но никто не знает, что это о тебе.
Особенно молодые режиссеры стараются поставить спектакль таким, каким еще никто не ставил. Правильно, конечно. Но с годами начинаешь понимать, что спектакль должен попасть в душу человека, чтобы зритель сопереживал вместе с актерами.
— Так сложилось, что в Украине очень ограниченное количество театров, которые называют “сливками”, элитными. В Виннице спектакль может быть поставлен и лучше, нежели в столице, но о киевской постановке будут говорить, писать, а винницкая ограничится “местечковой” известностью. Соответственно, столичные актеры больше зарабатывают, их больше знают. Это в принципе исправимо?
— В маленький литовский город Паневежис, когда там ставят спектакль, зрители приезжают со всей страны. У нас была идея сделать из Винницы “украинский Паневежис”. Честно…
— Почему она осталась нереализованной?
— Из-за украинской ментальности – если у нас что-то принято обществом, то так должно быть на века. Если Львов или Киев, то там театр хороший. Есть стандарт мышления, и он не позволяет глянуть, что происходит в другом театре, который изначально в силу географического расположения, как Вы говорите, не относится к элитарным… Сегодня, чтобы глянуть на работу театров, не нужно разъезжать по Украине. В Черновцах на фестивале “Золоті оплески Буковини” мы показали спектакль “Потрібен брехун” и сходу заняли первое место. Отчасти случайно. Его отводили другим… Поразили зрителей и на фестивале в Тернополе…
Нас всех губят стереотипы. Знаете, если киевский театр им. Франко сделал плохой спектакль, то он все равно хороший. Потому что это театр им. Франко. А когда речь заходит о спектакле винницкого театра, то слышим: “Ну, мы посмотрим, может тут что-то и не так…”. Повезли в Киев нашу “Софию”. Это моя собственная пьеса. Зрители приняли спектакль бурными аплодисментами. Мы чувствовали настоящий успех. Даже мои личные враги пришли за кулисы и говорят: “По-моему, успех”. А критики стали “разбирать” отдельные фразы. Мол, не показаны деловые качества Софии Потоцкой, ее политические взгляды. А я как автор, считаю, что она, прежде всего, женщина, а не политик.
Так что, думаю, консерватизм в суждениях, ярлыках, предвзятости в Украине будет преодолен очень не скоро. Спектакль, появившийся в провинции, столичные критики не приедут смотреть, не станут оценивать. Он ориентирован только на своего зрителя. И с этим стоит смириться. Я смирился. Махнул рукой на “признание” и работаю исключительно для винничан.
Самое дорогое признание для меня – овации винничан. В нашей стране давно так сложилось, что каждый театр работает на свой регион. Может это и правильно, может и нет, но выбор-то отсутствует. Возьмем московский театр на Таганке. Он всегда работал в своей атмосфере, ауре, помещении. Выезжая на гастроли, театр многое терял. Точно так же и мы… Между прочим, в фестивалях лично я давно разочаровался. Почему? Это зарабатывание денег на чужом горбу. В присуждении премий я вижу исключительно тенденциозность. Наша молодежь рвется на фестивали, а я к ним отношусь более чем спокойно.
— Сомневаетесь в честности жюри? Лауреатов определяют до начала фестивалей?..
— Именно. Я вспоминал о Черновцах и спектакле “Потрібен брехун”. Мы вышли на сцену последними. Зрители и жюри весь фестиваль дремали. Ни одной пристойной комедии не было. И тут винничане всех рассмешили… А ведь первые три места были уже “расписаны”, и мы поломали организаторам фестиваля все планы.
![]()
“В 73 года нужно быть осторожным с увлечениями, а писать можно”
— Драматургией занялись от необходимости?
— В том числе. В репертуаре винницкого театра сейчас преобладает классика высокого пошива. Это Лев Толстой, Островский, Леся Украинка. И немного моей драматургии. Уверен, что театр не должен перепевать одну пьесу тысячу раз. Я не утрирую. К примеру, в Украине и России “Дядю Ваню” Чехова, наверное, 300 раз ставили. Как впрочем, и Шекспира. А современные пьесы увидеть довольно проблематично. Они есть, но их ставят очень редко. Потому-то я и взялся писать.
Мои пьесы не всегда берут коллеги из других городов. Исключением является разве что “Черный дипломат”, который разошелся по 12 украинским театрам. Почему? “Пуповая” комедия. Зритель от смеха держится за пуп. А лучшая моя пьеса – “Осенняя мелодия” — никого не заинтересовала. Вероятно, посчитали, что не тот формат. Знаете, а ведь у меня достаточно и противников. Это вполне естественно. Жизнь – это борьба. Не только с собой, но и с ними… Не думайте, что я не критичен к себе, или не слышу коллег. Прислушиваюсь.
Оперетта “Медовый месяц” у меня не получилась. Впервые… Сатиру на современный строй в опереточном стиле коллектив не одобрил. Но я ее “добью”. Обязательно. И именно в этом году. Отступать от идеи не намерен. Может, еще что-то напишу… Театральная труппа в этом году отмечает 80-летие. Достойно встретить юбилей — это ответственность, поэтому на открытие сезона хочу поставить “Собор Парижской Богоматери”.
— Авторам пьес гонорары кто оплачивает?
— Государство. Все пьесы, как автору, Минкульт мне оплачивал. Кроме последней. За “Софию” денег не дали. Признались, что средств нет.
— Театр и Театральная площадь так или иначе связаны. Ваши коллеги предлагают установить на “Париже” скульптуру театрального персонажа. Поддерживаете их идею?
— Знаете, я даже написал статью по этому поводу. Сделали пьедестал, оставили штырь, чтобы поставить памятник, придумали проект. А потом начали размышлять… Как творческий человек, я знаю, что нужно доверять первому впечатлению от прочитанной пьесы. Оно самое сильное. Позже начинаются колебания, никому не нужные. Поэтому, я считаю, что памятник Шевченко нужно было ставить там, где первоначально решили. Да, предлагали “поставить” Садовского, Верещагина. Я не против. Но должно быть ощущение крупной задачи, которая стоит перед городом.
Шевченко сейчас превратили в идола. Считаю это большой глупостью. Там, где раньше в кабинетах висел портрет Ленина, теперь повесили Шевченко… Неправильно. Это уничтожение, а не прославление Шевченко. В моем кабинете, как видите, портреты Садовского и Верещагина. Но если решили поставить памятник на площади — ставьте!
Чтобы сохранить лицо площади, у фонтанов можно “посадить” его Катерину, Лилею, а у памятника поставить гайдамака. Это создаст национальный дух и сделает площадь “изюминкой” Винницы. Каждый город должен иметь свое лицо. О нем не судят по мэру или губернатору. А Шевченко таким лицом может стать. У каждого народа должен быть не кумир, а символ. Но мое предложение не приняли. А штырь торчит… Противники говорят, что он не имеет отношения к театру. Не согласен. Пьесы по произведениям Шевченко мы ставили на сцене театра. Поэтому я и считаю, что у нашего руководства отсутствует именно такт. Нельзя обещать и отказываться от своих слов. А бюст Верещагина, как предлагают, там тоже можно поставить. Он не будет мешать.
— Театр – это образ жизни, тем более у народного артиста Украины. Но все же, на что тратите свободное от спектаклей и пьес время? Наверняка, есть у Вас иные увлечения…
— Знаете, я так не люблю эти вопросы… “Звездочкам” может и стоит выставлять личную жизнь напоказ. А я? Люблю бывать на море в Египте… Увлечение у меня только одно – стараюсь, когда есть свободная минутка, писать. У меня маленькая комнатка с большой библиотекой на антресолях. Свободное время провожу за творчеством. В 73 года нужно быть осторожным с увлечениями, а писать можно. Между прочим, я, сколько себя помню, всегда сочинял стихи. Потом на них “делали” песни. А еще возле моего дома отличный сад. Когда тепло, ухаживаю за ним. Тоже нравится. По утрам для всей семьи готовлю завтраки. Всю жизнь. Вот! Это и есть мое хобби. Серьезно. Продумываю накануне, что готовить, составляю меню, сопоставляю, какие продукты купил, а если не купил – то, что можно приготовить из того, что есть в наличии. Настоящее развлечение…
{jcomments on}
Подпишитесь на новости
