Зварич Виталий

«Когда я возглавлял налоговую, а потом таможню, меня упрекали, что я «человек Калетника». На самом же деле – я фанат работы»

Виталий Владимирович рассказал «РЕАЛу» о том, как собрал материалы, по которым в госсобственность вернули сотни гектаров угодий в Киеве, Одессе и Крыму, о том, почему согласился на перевод из Киева в Винницу, о том, как пришлось бороться с наглостью зернотрейдеров на Винничине и со схемой завышения цен на лекарства в Украине, о своем отношении к люстрации, о креативных методах, с помощью которых ищет покупателей на недвижимость в области, а также о том, что в свободное время пытается освоить управление радиоуправляемым самолетом

Какая бы политическая сила ни находилась у власти, работать на государство доводится менеджерам. Они налаживают работу служб, которые потом дают желаемые показатели. Руководитель территориального отделения Фонда госимущества в Винницкой области Виталий Зварич причисляет себя к когорте таких профессионалов, при этом он отмечает, что за оглашаемыми политиками реформами далеко не всегда следуют конкретные шаги. А это означает, что успех решения стандартных управленческих задач зачастую зависит от применения креативных подходов.

«Я не рассматриваю госслужбу как способ самообогащения или реализации личных амбиций в формате «я – начальник, ты – дурак»

— Виталий Владимирович, Вас – уроженца юга – судьба регулярно сводит с Винницей. До Фонда госимущества Вы возглавляли налоговые и таможенные службы. С детства нравились точные науки?

— Я бы так не сказал. Родом из Цюрупинска Херсонской области. В середине 1990-х юридические специальности были очень популярны. Учитывая свою предрасположенность именно к гуманитарным наукам, я решил, что это мне будет интересно. К будущему выбору профессии готовил себя еще в школе, поэтому после окончания 9 классов поступил в специализированный лицей при Херсонском госуниверситете, что и помогло стать студентом вуза по специальности «Правоведение» и «Социальная работа».

В 2009-м я решил освоить еще специальность «Учет и аудит», окончил заочное отделение Тернопольского национального экономического университета. Кроме того, с 2005 по 2006 год я учился в Королевском технологическом институте в Стокгольме по программе «Управление земельными ресурсами».

— Шведским языком владеете?

— На бытовом уровне. Магистерская программа читалась на английском… Шведская программа высшего образования готовит специалистов с багажом теоретической подготовки и практических знаний, то есть готовых специалистов, которые с первого же дня могут самостоятельно работать.

Как я оказался в Стокгольме? Со второго курса, это было в 1999-м, мне предложили работать в отделе международных связей университета. Фактически в рамках программы международной помощи я вел финансовую, техническую документацию, занимался организацией визитов иностранных партнеров. К тому же в 2002-04 годах мы реализовывали проект, направленный на реформы земельных отношений в Украине и переподготовку госслужащих, которые работают в этой сфере, где я преподавал курс земельного права. Сфера земельных отношений стала для меня близкой, поэтому и подал документы для получения гранта от шведского правительства для обучения в Скандинавии.

В 2007 году решил попробовать свои силы на госслужбе. В Верховной Раде занимался опять же земельными отношениями. Мой опыт оказался там достаточно полезным. В то время наша команда подготовила законопроекты по усовершенствованию земельного законодательства, плюс мы занимались практической работой по недопущению коррупционных схем.

Без преувеличения отмечу, что только по моим материалам были возбуждены десятки уголовных дел, что дало возможность прокуратуре вернуть в госсобственность сотни гектаров угодий в Киеве, Киевской области, Одессе и Крыму. Поэтому можно сказать, что на практике я смог реализовать теоретические познания в юриспруденции. А затем, в 2009-м, меня пригласили на работу в органы налоговой службы — сначала на должность замглавы Винницкой областной налоговой администрации, а затем я возглавлял налоговую инспекцию областного центра.

— Давайте будем откровенны, после Киева «направление» в Винницу не выглядит привлекательным. Почему согласились на «ссылку»?

— Я бы не был столь категоричен. Во-первых, в Виннице мне предложили руководящую работу. Мне казалось, что я мог бы реализовать себя как руководитель. Во-вторых, определенные знания и опыт позволяли понимать, что я могу и хочу разбираться в новых направлениях. Конечно, оценку моей работе пусть дают бывшие и нынешние подчиненные, но, на мой взгляд, я их не подвел. Например, в Винницкой ОГНИ непосредственно свою задачу я видел, прежде всего, в том, чтобы объединить людей вокруг общих задач, которые ставило перед службой государство.

Я не рассматриваю госслужбу, как способ самообогащения или реализации личных амбиций в формате «я – начальник, ты – дурак», и не страдаю манией величия. Забыл упомянуть, что помимо работы в университете, с 1999-го я был учредителем частного предприятия, которое специализировалось на продаже учебников зарубежных издательств. Поэтому отлично знаю, что собой представляет «взаимодействие» с контролирующими органами. Даже сама вывеска «Государственная налоговая администрация» у меня тогда вызвала невосприятие. То есть с довольно юного возраста я знал, что такое быть «по ту сторону двери» и ощущать всю прелесть общения с чиновником, уверенным в том, что ты существуешь для него…

Видимо, эта память наложила свой отпечаток. Работая в органах госвласти, я старался сделать так, чтобы людям, от которых зависит благосостояние государства, было комфортно работать. И чтобы чиновники не создавали проблемы, которые потом за «неправомерную выгоду» сами и решали.

Изначально я поставил работу таким образом, что ко мне, как начальнику, мог зайти любой налоговый инспектор или предприниматель, и рассказать о своих проблемах. Если я видел, что эти проблемы искусственно созданы, то всеми возможными способами старался исправить ситуацию. Иное дело, что существовали схемы, позволяющие недобросовестным налогоплательщикам уходить от уплаты налогов. Особо опасными были те, кто под видом предпринимателей, руководителей предприятий, занимались не зарабатыванием денег, а разворовыванием их из госбюджета, в том числе за счет минимизации налоговых отчислений.

— Какие из этих схем до сих пор сохранились в регионе?

— Мне сложно судить. Тем более, если я скажу, что они сохранились, то изначально дам негативную оценку нынешним сотрудникам… В 2009-10 годах существовала и, возможно, сохранилась схема так называемых фиктивных предприятий и предпринимателей, за счет которых формировался фиктивный налоговый кредит. На документы бомжей или потерянный паспорт оформлялись предприятия, от имени которых регистрировались хозяйственные операции, которые фактически не проводились. Таким образом уменьшались суммы налоговых отчислений в бюджет.

— Имеете в виду конвертационные центры?

— Не обязательно. Не всегда деньги нужно обналичивать. Эти схемы позволяли сократить размер налоговых отчислений. Мне было интересно разобраться, как работает система, ведь отыскав «слабые звенья» в цепочке, можно выявлять подобные фиктивные предприятия. Я по вечерам сидел за документами, в итоге проанализировал весь «механизм» и понял на каких «этапах» операций следует сосредоточить внимание.

К тому времени мне удалось объединить вокруг этой идеи различные подразделения. Любой госслужащий тогда будет эффективно работать, когда кроме четких задач, сможет увидеть результат своего труда. Аналитики могут выявить схемы «уклонения», но это только первый этап. Если они сомневаются, что на одном из последующих также тщательно отнесутся к задаче, у них пропадает интерес. Аналогичным образом размышляют сотрудники налоговой милиции и контрольно-проверочной службы. То есть, пока каждая структура работала обособленно, в целом они не достигали желаемых результатов. Я постарался донести причины этого до людей и убедить их в необходимости консолидации. Думаю, у меня это получилось.

К примеру, мы активно старались противодействовать формированию налогового кредита при покупке зерновых. Определенная часть товара фирмами покупалась за наличные средства непосредственно у производителя на полях, но это не позволяло документально оформить покупку и отобразить в налоговых обязательствах. Так вот, покупая продукцию «с поля», предприниматели делали документы, что они якобы приобрели товар у какого-то частного предпринимателя, который сам ничего не производил.

Откровенная наглость зернотрейдеров была обусловлена бездействием налоговой службы. Объединив усилия различных подразделений, нам все же удалось выявлять факты, задокументировать их – ребята из налоговой милиции по селам искали бомжей-«предпринимателей», чтобы взять у них пояснения и доказать нарушения. Налоговую инспекцию я возглавлял всего 9 месяцев, но был рад тому, что, как руководителю, мне удалось зажечь людей идеей достижения конкретного результата – он выражался в доначислении средств в бюджет. К тому же у недобросовестных плательщиков поменялось отношение к налоговикам.

«Часто слышал «обвинения», что «я – человек Калетника» и пришел на эту должность, чтобы выполнять «поручения». Прежде всего, я выполняю задачи, которые ставит государство»

— На Винницкой таможне были уже иные задачи…

— Я старался выяснить, кто может заниматься внешнеэкономической деятельностью. Посчитал нужным не собирать встречи, чтобы рассказывать абстрактные вещи, а найти тех субъектов внешнеэкономической деятельности, которые либо работают не на полную мощность, либо потенциально могли бы стать экспортерами, но что-то им мешает. В первый месяц работы с каждым из этих представителей бизнеса я лично познакомился и поинтересовался, чем, как руководитель, могу им помочь.

Более того, я не приглашал к себе, а сам ходил в гости к предпринимателям. Один из очень уважаемых в Виннице бизнесменов, владеющий сетью магазинов, увидев меня в своем офисе, сказал, что такого прежде никогда не случалось, чтобы начальник таможни приехал к нему… Это дало свой результат. Нам удалось наладить нормальные партнерские отношения, которые вселили уверенность в людей в том, что неприятных сюрпризов от таможни им ждать не придется.

Кроме того, на таможне мне пригодился опыт работы в налоговой. Некоторые субъекты предпринимательской деятельности, по моему убеждению, пользовались схемами минимизации не потому, что планировали «действовать» против государства, а потому, что попросту не видели для себя другого пути. Проще говоря, они за наличку покупали в Одессе товар, а затем думали, как сделать на него документы, и как избежать претензий от контролирующих органов… Я пояснил, что гораздо безопасней самостоятельно заниматься импортом товаров, получая грамотные документы и уплачивая налоги в бюджет. Да, это чуть дороже, но избавляет от возможных проблем.

К сожалению, от меня, как начальника таможни, не всегда зависело принятие решений по таможенной стоимости и прочим моментам, за которые отвечал центральный аппарат. Конечно, это вызывало определенный дискомфорт для меня. Предприниматель, желая знать перспективы, спрашивал, я разъяснял, а потом ситуация менялась. Согласен, неприятно.

В сентябре 2010-го меня перевели на должность заместителя начальника аналитического подразделения в соответствующий департамент Гостаможслужбы, затем я возглавил департамент таможенных платежей. Мы занимались тем, что отмечали, какие законодательные инициативы необходимы, указывали, как можно повысить уровень платежей в бюджет. Потом работал в аппарате ВР, а с декабря 2013 года возглавляю территориальное отделение Фонда госимущества в Винницкой области.

— Поскольку де-факто Украина всегда являлась олигархической республикой, поэтому у нас принято публичных людей связывать с различными, скажем так, группами влияния. Неофициально Вас называют человеком Игорем Калетника. Насколько это соответствует действительности?

— Очень легко искать «связи» с тем или иным политиком, чтобы потом делать далеко идущие выводы. В Винницкой области есть сложное с точки зрения приватизации сельхозпредприятие «Ильинецкое», «РЕАЛ» освещал связанный с ним конфликт. Его работники пикетировали многие госучреждения в областном центре, даже захватывали наше здание. Неоднократно мы встречались с аграриями, причем, как в Виннице, так и в Ильинецком районе. От людей я часто слышал «обвинения», что «я – человек Калетника» и занимаюсь только «исполнением» чужой воли, сам ничего не буду делать, а пришел на эту должность, чтобы выполнять «поручения».

Хочу разочаровать сторонников этой гипотезы. Мне не стыдно за результаты, которые достигли винницкие службы в тот период, когда я их возглавлял. Прежде всего, я выполняю те задачи и функции, которые мне поручило государство. Если кто-то видит в моей работе исполнение «злой воли» неких политиков, то пусть предоставит доказательства. Согласитесь, работа чиновника регламентирована инструкциями, кроме того, я стараюсь работать на результат.

Знаете, многие пытаются оценить теневые доходы государственных служащих. Не секрет, что ходят слухи о продаже должностей, некоторые пытаются рассчитать потенциальную прибыль от нахождения на том или ином месте. Мне подобного рода расчеты кажутся глупыми. Если человек идет на должность, рассчитывая на неформальный результат, то ничего у него не выйдет ни с неформальным результатом, ни в работе. Уважение к себе возникает, когда ты можешь, глядя в глаза, сказать людям, что «у меня получилось добиться чего-то конкретного для государства». Работая во многих госструктурах, у меня получилось правильно организовать рабочий процесс, и я знаю, что не останусь без работы и без зарплаты.

Что касается Игоря Калетника, то думаю, несложно сопоставить, что на госслужбе я с 2007 года, и в этом же году Игорь Григорьевич был избран народным депутатом. Действительно, наши карьеры взаимосвязаны. Работу в комитете ВР, который возглавлял И. Калетник, я получил уже во время его председательствования. Но моя задача заключалась в выявлении коррупционных схем в сфере земельных отношений. Судя по результатам моей работы, можно сказать, что «держали» меня не потому, что я чем-то нравился Игорю Калетнику.

Если вспомнить мою работу в налоговой службе, то И. Калетник не возглавлял ее в тот период. Вернулся в аппарат Верховной Рады я при Игоре Григорьевиче. Но опять же выполнял те обязанности, которые на меня были возложены. Помимо этого, мне была интересна аналитическая работа, которая опосредованно была связана с департаментом таможенных платежей, который я возглавлял. Результатом аналитики стало выявление схем, которые сегодня широко «разрекламированы». Имею в виду завышение таможенной стоимости лекарственных средств.

Именно наш департамент обратил внимание на то, что в Украине медикаменты, особенно белорусского производства, продаются в 10-15 (!) раз дороже, чем в Беларуси, в 2-3 раза дороже, чем в России. Некоторые препараты у нас продают в 2 раза дороже, чем, к примеру, в Австрии. Эту информацию мы подали Игорю Калетнику, он предоставил ее премьер-министру, а тот в свою очередь передал ее в Гослекслужбу. Мы разработали целый комплекс мероприятий, который позволял предотвратить систему завышения цен на уровне государства.

Поэтому я соглашусь с тем, что работа с И. Калетником дала мне возможность раскрыть свой потенциал, вникнуть в работу, выявить проблематику, на которую прежде не обращали внимания. Ничего плохого я в этом не вижу. При этом я не разделяю его политических взглядов. Тем более что я – чиновник, а не политик.

Сейчас периодически говорят о люстрации чиновников, которые работали при Януковиче. Звучит это странно. Я считаю, что должны быть четкие критерии «несоответствия» — не «причастность» чиновника к работе при конкретном политике, а его низкий качественный уровень, факты вымогательства или вынесения противозаконных решений. Ориентируясь на эти принципы, можно четко и непредвзято очистить органы власти от недостойных.

По поводу люстрации у меня встречное предложение. Давайте уволим всех пилотов самолетов и диспетчеров, работающих при прежней власти, а на их место посадим посторонних. Сомневаюсь, что кто-то из люстраторов тогда будет пользоваться авиасообщением.

Говорят, руководить – не мешки ворочать. Может быть… Только для этого нужно досконально разбираться в работе, а еще иметь волевые и моральные качества. Более того, сегодня часто приходится слышать о борьбе с коррупцией, но я считаю, что в этом плане никто ничего не делает. Коррупция возникает лишь там, где есть двоякая трактовка норм и законов. Это позволяет неоднозначный пунктик в документе интерпретировать по собственному усмотрению. Я слежу за идеями и предложениями многих реформаторов, особенно Кахи Бендукидзе (предприниматель, политик и экс-министр по вопросам экономических реформ Грузии, — прим. авт.). Так вот, он сказал, что для реформ Украине нужны три человека. Первый будет отменять ненужные законы, второй – сажать всех, кто ворует, а третий – обеспечить политическую поддержку.

Еще будучи студентом, я был в ужасе от количества нормативно-правовых актов и понимания того, что к окончанию вуза их станет в несколько раз больше. И это было на заре законотворчества. У нас ежегодно появляются сотни новых документов, которые не всегда стыкуются с предыдущими, они улучшают, ухудшают, усложняют… Разобраться с таким валом документации, на мой взгляд, очень сложно. И эта ситуация провоцирует коррупцию. Иногда даже не нужно банально требовать взятку — наше законодательство в каждой сфере создает массу иных механизмов для злоупотреблений.

Кардинально не согласен с тем, что нужно запретить проверки малого и среднего бизнеса. Этим мы как бы утверждаем, что он нарушает законодательство, а государство фактически предоставляет ему индульгенцию на нарушения. Не нужны «подачки» в виде запрета на проверки, правильней не создавать условия, когда бизнес оказывается в роли виноватого. Будем откровенны, сегодня предприниматель объективно понимает, что «всем должен». Он не может в совершенстве знать «миллион» подзаконных актов. Так предложите бизнесу четкую и прозрачную систему, которая изначально позволит ничего не нарушать. К сожалению, пока в этом плане ВР и правительство за многие годы ничего не сделали.

«За свои деньги я купил баллончик краски, написал на стене неликвидного склада свой номер мобильника и слово «Продается». Через две недели приехали потенциальные покупатели»

— Сегодня Вы работаете в Фонде госимущества. На региональном уровне в его ведении остались малопривлекательные объекты. Учитывая предельно низкую экономическую активность в стране, считаете, что они могут быть кому-то интересны?

— Знаете, я уже слышал «теорию», что нам достались одни развалины, а наиболее привлекательные объекты курируют из Киева. Вопреки сложившимся стереотипам, скажу, что не согласен с этим. Уточню, на сегодняшний день в управлении регионального ФГИ преимущественно числятся объекты, которые не вошли в уставной фонд приватизированных предприятий. Либо это имущество выявили после инвентаризации, либо это соцкультбыт. Во многих случаях недвижимость пребывает в плачевном состоянии, и не привлекательно в коммерческом плане. Но мы можем если не продать, то хотя бы найти эффективного собственника для этого «добра».

Допустим, в селе находится помещение, которое может приносить пусть 100 гривен дохода предпринимателю. Значит, такового нужно найти… Проще говоря, следует «познакомить» местный бизнес с имеющимся неликвидным имуществом.

Как? Мы можем информацию об имуществе сделать доступной. Хотелось бы иметь красочный сайт нашего отделения, где выложить «картинки» всех объектов, которые предлагаем к аренде или продаже. Но на веб-ресурс нет денег. Тем не менее, ищем нестандартные решения. Иногда даже проезжая мимо по дороге в Киев, где живет моя семья, я фотографирую, собираю информацию по таким объектам, а потом собираю в папку полный пакет документов. Когда приходит потенциальный покупатель, я выкладываю перед ним эту папку. Интересно для него или нет, но товар мы должны уметь показывать.

Второй вариант хоть и примитивный, но тоже дает результат. В селе Маяки неподалеку от консервного завода находится склад и прочие сооружения, на которые готовы документы. Когда-то объявляли тендер, но никто в нем участие не принял. Сейчас за свои деньги я купил баллончик краски, и на стене написал свой номер мобильника рядом со словом «Продается». Через две недели приехали потенциальные покупатели. Пока размышляют.

Дальше, в Вапнярке находится бывший ремонтный пункт контейнеров. Его фасад выходит на железнодорожный вокзал. Объект стоит около 2,5 миллиона. Недешево. В условиях политической нестабильности многие иностранные инвесторы предпочитают переждать. Так, к примеру, турецкая компания отказалась от рассмотрения варианта приобретения этого объекта. На аукционе покупателей не было.

— Тоже на стене написали номер?

— Некрасиво будет. Это же не село. Повесили баннер с номером мобильника… На другие объекты сам размещаю объявления на «Сландо». Надеюсь, что найдутся покупатели. Кроме того, закон о малой приватизации разрешает нам инициировать продажу других объектов, по которым на сегодняшний день еще не принято решение о приватизации. Конечно, последнее слово будет за органом управления – соответствующим министерством, однако, мы можем предлагать.

К примеру, в Виннице по улице Малиновского находится заброшенное здание бывшей узловой больницы. Посмотреть его может любой, помещение открыто. Оно находится на балансе Министерства инфраструктуры Украины. Случайно узнал об этом объекте. Когда зашел внутрь, то по количеству валяющихся шприцов понял, что больница превратилась в место собрания явно неблагополучных людей. А визуально впечатление такое, что недавно там происходили боевые действия. Выбитые окна, протекающие потолки, сгоревшая электрика… Через 10 лет это здание разрушится. Думаю, в Мининфраструктуры о нем попросту забыли, хотя из года в год, когда ФГИ доводится план по поступлениям, все госорганы должны подать предложения, какие объекты можно продать. Уверен, что в Виннице это не единственный объект, который можно реализовать. Так что и продавать, и отдавать в аренду, уверен, есть что…

— В Виннице обзавелись собственным жильем?

— Нет, снимаю квартиру.

— А свободное время чему посвящаете?

— Имеете в виду хобби и увлечения?.. Это моя работа. Мне нравится ею заниматься не с 8-и до 18-и, но и по вечерам. Я к работе отношусь творчески, а каждый объект продажи рассматриваю, как ребус. Возглавив отделение фонда, я попытался сделать некий шаблон, который можно было бы применить к любому объекту. С этим я справился, вместе с тем в каждом случае приходится подходить индивидуально, импровизировать.

Еще люблю путешествовать. Сегодня стал популярным экотуризм. Если заграница сегодня для нас стала дорогой, то стараемся ездить по Украине. У нас достаточно мест, которые стоит посетить. Очень нравится Львов и наша природа.

На День рождения супруга подарила мне большой радиоуправляемый самолет. Это тоже мое хобби. Теперь я им пытаюсь научиться управлять.

Игорь ЗАИКОВАТЫЙ