ВАХОВСКИЙ ВЛАДИМИР

ЭКС-МЭР ВИННИЦЫ ВЛАДИМИР ВАХОВСКИЙ: “ЗА ПОСТРОЙКУ ЛУЧШЕГО В СОЮЗЕ КИНОКОНЦЕРТНОГО ЗАЛА “РАДУГА” Я ПОЛУЧИЛ ВЫГОВОР. АПТЕКИ “РЕПРИВАТИЗИРОВАЛ”, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ ИХ ОБЛАСТИ И ГОРОДУ. А СЕЙЧАС “ВОЮЮ”, ЧТОБЫ ЗАСТРОЙЩИКИ НЕ ЗАВЫШАЛИ ЦЕНЫ…”

Владимир Константинович рассказал “РЕАЛу” о том, как провел первую в области приватизацию, сохранив этим жизнь проектному институту, о сорвавшемся плане по сборке на заводе тракторных агрегатов автомобилей “ДЭУ”, о том, как “выцыганил” у Кучмы деньги на ремонт центрального моста, о том, как нынче поколение бездарных инженеров и вороватых бизнесменов завышают сметы на строительство объектов за бюджетные деньги, а также о том, что многие чиновники на местах не умеют и не хотят думать, занимаясь лишь самопиаром

Последние законодательные изменения создали “зеленый коридор” для инвесторов и строителей, но даже в таких условиях “аварий” не избежать, если на местном уровне власти не научатся применять директивы. А они не проявляют к этому интереса. Так считает человек, вся жизнь которого была связана со строительством. Будучи мэром Винницы Владимир Ваховский сумел “пробить” финансирование центрального моста, стоял у истоков создания микрорайона “Подолье”, инициировал массу проектов на посту замгубернатора. В последние годы он возглавляет филиал госпредприятия “Укргосстройэкспертиза”, поэтому имеет право откровенно говорить об очень многом…

“Ни на одну работу в своей жизни по собственному желанию я не устраивался”

— Владимир Константинович, Вам многое в жизни удавалось гораздо легче, чем другим…

— Отчасти и благодаря везению. Родился я в Виннице, после окончания 7 классов поступил в строительный техникум и всю жизнь проработал в строительстве, даже занимая высокие посты. Был чемпионом Украины среди юношей по самбо. Еще до армии моему карьерному росту можно было позавидовать. Начинал с должности слесаря, потом стал мастером, прорабом, старшим инженером на Городокском молокозаводе. Мне тогда даже трехкомнатную ведомственную квартиру предприятие выделило. Служил в разных частях, отправили даже на Кубу во время конфликта.

— Вы принимали участие в Карибском кризисе?

— Не успел. Наши войска стояли там уже три года, когда мы прибыли. Но Хрущев с Кеннеди договорились и новоприбывших отправили на Родину первыми. Даже развернуть свои ракетные установки не удалось.

Еще будучи в армии я восстановился в институте. Потом устроился в “Подольскремтрест”, где прошел путь от старшего инженера до начальника производственного отдела. Трест очень большой, я курировал весь западный регион. Собирался ехать работать по контракту в Ирак. Получил все разрешения, но пошел сниматься с учета в горкоме партии, а там меня не отпустили. В горкоме решили назначить меня заведующим отделом строительства. Причем, лично меня никто не спрашивал. Тогда были такие времена, дисциплина. Отказываться было нельзя. Но я потом не пожалел, работа оказалась очень интересной, это ведь были времена тотальной стройки. При мне вместо пятиэтажных панельных домов в Виннице начали возводить девятиэтажные, реконструировали завод ЖБК, проложили водопровод на Вишенку, построили городской стадион. Но меня тянуло на производство. Попросился управляющим трестом “Винницажилстрой”, который занимался строительством жилья, соцкультбыта. В то время никто никогда на оценку “отлично” не сдавал объекты. Нам удалось. Мы за 8 месяцев построили школу на Малых Хуторах, полностью со всей инфраструктурой, автономным отоплением. Потом меня перевели…

Собственно, я в своей жизни ни на одну работу по собственному желанию не устраивался, меня переводили или направляли. Бросали на проблемные должности и предприятия. Так я оказался и в “Облремстройтресте”. Он выполнял ремонт объектов соцкультбыта, включая школы, дороги. Я упирался, но был вынужден согласиться, и проработал в тресте 6 лет, уже через год он стал лучшим в области. К примеру, киноконцертный зал “Радуга” — это наша работа. Зал получился лучшим в Союзе, в Юрмале похожий, но уступает винницкому по архитектуре и количеству мест. Правда, я за него получил выговор от министра. На строительство использовались деньги из фонда капитального ремонта. Понятно, что это не моя инициатива, все делалось под четким руководством партии. Но выговор, единственный в жизни, дали мне.

— Ушли из треста тоже не по собственному желанию?

— У нас в городе есть Винницкий государственный проектный институт. Между прочим, в свое время это было самое режимное предприятие в области. Таких институтов на страну было только четыре. Преимущественно они работали на оборонку, а местные заказы выполняли попутно. Там возник кадровый кризис. Москва прислала на согласование на должность директора профессора из Новосибирска, но наш обком партии был против. В Виннице стали искать свои кадры. Секретарь обкома сказал: надо! Это единственное место, на которое я согласился без сопротивления. Мою кандидатуру утвердили в Министерстве. В институте проработал 8 лет, и он тоже из худшего очень быстро превратился в лучший. Работа была интересной, но с распадом Союза мы все были уверены, что порядок останется. По крайней мере, в оборонной промышленности. Да и потенциал у института был очень мощный. Ведь в любой стране оборонка нужна и находится на самом высоком счету.

Какое-то время после распада Союза работа, действительно, еще была, но я понимал, что нужно адаптироваться к новым течениям. В Киеве уверяли, что нас изменения не коснутся. Когда в 1993 году в институт приехал премьер-министр Виталий Масол, я попросил его честно сказать о перспективах. Он сказал… Тогда я решил всем коллективом взять институт в аренду. Такое понятие, как аренда, тогда только зарождалось. Наш институт по двум положениям нельзя было брать в аренду. Я смог добиться, чтобы в качестве эксперимента нам разрешили. Потом через полгода тоже в качестве эксперимента мы приватизировали институт. В принципе, это и спасло учреждение. Все остальные подобные институты “умерли”.

— Так Вы — отец винницкой приватизации?..

— Я действительно, к тому времени изучил тему приватизации досконально, что и сыграло со мной “злую шутку” — поручили возглавить профильное ведомство. Дело в том, что сначала в независимой Украине было два фонда – коммунального и государственного имущества. Их решили объединить. Меня вызвал губернатор Николай Мельник и сказал, что я буду руководить местным отделением Фонда госимущества, поскольку смог обойти законы и так нагло добиться приватизации режимного предприятия. В то время у нас еще силен был менталитет дисциплины. Если надо, то надо… Там я отработал два года, после чего в 1996 году меня пригласили на должность заместителя главы облгосадминистрации по вопросам промышленности и строительства.

“На заводе тракторных агрегатов могли собираться автомобили “Дэу”. Нужен был кредит, его не дали. Промышленность развивать было неинтересно”

— Почему решили пойти в мэры?

— Тогда, как сегодня в Верховной Раде, много было амбициозных, грамотных людей, но дрязги раздирали город. Постоянные конфликты между областной и городской властью мешали Виннице развиваться. Когда должность городского главы оказалась вакантной, руководство области стало подбирать кандидатуру того, кто бы смог быть избранным винничанами. Дмитрий Владимирович Дворкис обладал магическим популизмом. Конечно, хозяйственник он никудышний, но завести народ у него получалось великолепно. В облгосадминистрации это понимали, перебирали разные кандидатуры и остановились на моей.

Честно говоря, я не хотел. У меня уже имелись очень интересные наработки по развитию области, да и возраст немолодой. Но опять же… это был не мой выбор. В “области” понимали, что нужно сменить местную элиту, а меня знает весь сектор экономики, на всех коммунальных предприятиях. Помню, тогда было 33 кандидата в мэры. Половину всех голосов винничане отдали за меня. На всех избирательных участках, кроме одного, я набрал большинство голосов.

В принципе, работа в горисполкоме не отличалась от того, чем я привык заниматься. Мне везло. Я бросался на самые сложные участки. Тогда городу катастрофически не хватало денег. При том, что бюджет составлял 100 миллионов гривен, задолженность по зарплате коммунальных служб достигала 105 миллионов. Некоторым работникам задолжали за 8 месяцев. По городу текли реки воды, люди торговали на всех центральных улицах. Из 17 тысяч фонарей светило только 2,5 тысячи. Когда я уходил с поста, 80% фонарей работало. Бюджетных денег на освещение не тратил, собирал руководителей предприятий и поручал осветить конкретные улицы. За время пока возглавлял горсовет, было убрано 230 стихийных свалок мусора, ликвидирована задолженность по зарплате.

А вспомните подземный переход на “Урожае”. Туда угробили 4 миллиона гривен. Все плиты перекрытия были бракованные! Пришлось разбирать, переделывать. Это сегодня каждый кусочек земли можно продать, а тогда бизнесмены не были такими богатыми и расточительными. Я упросил Коробкина, чтобы он бесплатно взял эту яму в аренду на 30 лет себе, но доделал. И мы за год привели площадь в нормальное состояние.

Еще одна проблема — центральный мост нуждался в срочном ремонте. Об этом много тогда кричали, а я без шума и пыли начал его ремонтировать. Ехал с Кучмой через мост и говорю ему: “А знаете, может, обратно этим мостом не поедем — может рухнуть. Аварийный”. Кучма пообещал поддержку. Он так всем обещал. Но я решил воспользоваться его словом. Это было лето 2001 года, госбюджет сформирован, денег нет. И документации на реконструкцию тоже. За выходные я с проектировщиками по-быстрому определил, какие работы нужны и сколько это будет стоить. Вышли на цифру в 7 миллионов. В понедельник составляю титульный список. Пусть не совсем честно, но пишу, что все документы есть. Приезжаю в Госстрой, другие организации. Я знал тех людей, которые должны подписывать и всем говорил, что все бумаги есть. Мне верили, все же знакомы давно, много лет вместе работали, строили по Украине разные объекты. Я восемь раз был в зале Верховной Рады, в ложе, где сидят члены правительства, подписывал документы для выделения денег. В середине декабря мне выделили 400 тысяч, а к тому времени киевский подрядчик выполнил работ уже на 100 тысяч. Всю сумму я отдаю ему. Да, пошел на преступление, но в следующем году он мне ее отработал. И мост сделали…

Мы много говорим о реприватизации. А я это сделал очень давно. Этого даже никто не знает. Я когда посмотрел, какие цены на лекарства, реприватизировал семь аптек. Позже четыре из них отдал в областную собственность, три — в городскую. Построил три фельдшерско-акушерских пункта в отдаленных районах города.

Далее. В те годы по Соборной было невозможно пройти. Везде стояли машины на тротуарах, торгующие. В 2001 году мы без насилия освободили от торговли центральную улицу, без ОМОНа, милиции. Собрали людей, нашли компромисс. При мне сделали рынки “Цитрус” и “Привокзальный-2”. Объемы асфальтирования улиц были увеличены в несколько раз, прокладывались трубопроводы с внутренней изоляцией. Может быть, сейчас и не заметно, потому что это капля в море.

— На следующих выборах Вы сняли свою кандидатуру до выборов. Почему?

— Это мое личное решение. Я трезво обдумал его и решил сняться, хотя не сомневался, что выиграю. Мне не хотелось конфликтов и противостояний. Тем более, я отказался в пользу человека, который был значительно моложе и на тот момент перспективней меня (А. Домбровского, – прим. авт). Потом я еще полгода проработал в облгосадминистрации, а затем возглавил винницкий филиал госпредприятия “Укргосстройэкспертиза”, с тех пор занимаюсь любимым делом.

— На посту замгубернатора у Вас была масса амбициозных планов. Какие из них не удалось реализовать?

— У нас в Турбове есть машиностроительный завод, который раньше имел общесоюзное значение. Он выпускает коммунальную технику. В то время все жили на бартере, денежных расчетов практически не было. Львовский автозавод тогда начал выпускать так называемые “бычки”. Это миниатюрные мусоровозы. Директор Турбовского завода узнал об этом и предложил делать на своих производственных мощностях подобную мусороуборочную технику для Москвы. Через знакомых в Москве я вышел на руководство ЗИЛа. Мы поехали в Россию. Директор московского автозавода согласился сотрудничать с нашим регионом.

В гостинице за рюмочкой коньяка я предложил своему знакомому из московской администрации полноценное сотрудничество. Сходу набросал четыре проекта. Первый – по ЗИЛу. На нашем Турбовском заводе можно изготавливать для Москвы мусороуборочную технику, используя “зиловские” комплектующие. Второй – по сахару, ведь Винничина могла полностью обеспечить потребности Москвы в этом продукте. Они его покупали за океаном, а у нас заводы простаивали. Я предлагал москвичам купить наши заводы по гривне за каждый. Только бы они вложили инвестиции в сахарную отрасль. Плюс Москва активно строилась. Им нужен был гранит. А у нас достаточно карьеров.

Утром зашли к послу Украины в России Федорову. Он нас поддержал. На следующий день наша делегация во главе с послом была уже в мэрии. Я выступил. По “бычкам” москвичи согласились сразу, а по сахару засомневались. Я им предложил в “нагрузку” дать льготы и гектары земли под посев свеклы. Только пусть вкладывают деньги. Они были шокированы предложениями. Но все их поддержали! Департаменту внешнеэкономических отношений было поручено доработать определенные нюансы. Все было готово к подписанию договоров между Винницкой областью и мэрией Москвы. Ждали только звонка оттуда. Но подписать должны были Лужков и Матвиенко, на то время он был губернатором нашей области.

Нам позвонили, назначили день. Я сообщил Матвиенко, а он сказал, что в этот день не может, поскольку у него очень важные дела в Киеве. Наверное, они действительно были важными, но Вы ведь понимаете уровень переговоров! Звоню я в Москву, говорю, извините, но наш губернатор в зарубежной командировке, назначьте любую другую удобную для вас дату. Пообещали перезвонить. До сих пор звонят. Сорвался мощнейший проект.

Далее, у нас есть подшипниковый завод. Есть или был, неважно. Так вот, там стоял новый 8-й цех. Директор предприятия пришел ко мне и говорит, что слышал, будто Киевский завод имени Лепсе договаривается с Минским тракторным заводом о сборке тракторов. Но ведь наш завод полностью обеспечивал подшипниками Минск и сам мог собирать трактора, имея комплектующие. Обменивая винницкие подшипники на минские комплектующие, трактора можно собирать в нашем городе. Опять же через друзей выхожу на директора Минского завода, договорились с ним, собрали первые шесть тракторов. Но представителям нашего села они показались дорогими, хотя могли рассчитываться бартером. А ведь были придуманы программы бартерных зачетов за зерно. Но они отказались. Жалко. Теперь и завод остановлен и трактора не по карману многим.

На заводе тракторных агрегатов мы могли наладить выпуск автомобилей “Дэу”. Сейчас их везде собирают. Тогда оборудование, мощности завода позволяли, договорились с корейцами, но одним из требований партнеров было частичное финансирование проекта с нашей стороны. Нужен был кредит в 300 тысяч долларов. Обратились к руководителю банка “Аваль” Федору Шпигу, он мог выделить такую сумму. Но не дал…

— Может быть, специально не дал?

— Не знаю. Шпиг был хорошо знаком с Матвиенко, они работали вместе. Мне кажется, это им было просто неинтересно. Они занимались другими делами, а промышленность всегда была неинтересна, так как можно было легко заработать на другом. Тогда пришли к власти люди, которые не знали производства. Такие и довели страну до нынешнего положения. Начиная с первого президента Кравчука. Кроме того, что он стал резко верующим, ничего в нем не изменилось.

“На одном из заводов в Виннице за бюджетные средства достраивали корпус. Первоначальная смета составляла 19 млн. грн., после нашей проверки “сдулась” до 15 миллионов”

— В прошлом году изменилась система разрешительных процедур, упростившая жизнь застройщикам. Теперь меньшее количество проектов нужно отдавать на экспертизу. Не считаете, что в связи с этим могут участиться злоупотребления?

— Откровенно скажу, я положительно отношусь к этим законодательным и правительственным инициативам в строительной отрасли. Но, знаете, иногда бывает, что хотели, как лучше, а на местах, получается – как всегда. Изменения напрашивались очень давно. Отрасль была слишком “зарегулирована”. Огромное количество нормативных и разрешительных документов ставили инвесторов в очень сложные рамки и тормозили развитие экономики в целом. Чтобы начать строительство, застройщику приходилось 1-2 года заниматься только подготовкой документов.

Я, наверное, люблю вспоминать историю, но без этого порой никак. Например, процесс упрощения разрешительной системы начался еще при президенте Кучме. У меня хранится его поручение облгосадминистрациям вносить соответствующие предложения. При премьере Кинахе я лично описал свое видение норм, которые следует изменить, а именно сконцентрировать выполнение всех экспертных работ в одной службе. Меня включили в состав рабочей группы комиссии ВР. Мы подали свои предложения, их включили в законопроект, но в итоге был принят закон, по которому все областные экспертные службы лишили статуса юрлица, сделав филиалами. А саму процедуру сохранили прежней. То есть замысел был прогрессивным, к первому чтению законопроект подан с нормами, реально улучшающими ситуацию, а вышло все наоборот.

Что было в предложениях? До недавнего времени любой проект строительства подлежал экспертизе. Наша экспертная организация выполняла более 50% работ, а в остальном мы привлекали в качестве субподрядчиков пожарных, службы экологии, санэпидемстанции, охраны труда, энергосбережения. Каждая инстанция давала свое заключение. Поэтому получение экспертизы затягивалось. Сейчас закон “О регулировании градостроительной деятельности” передал все функции нам. После закона вышел ряд постановлений Кабмина. Все документы, я считаю, хорошие, но перегиб произошел на уровне местной исполнительной власти. Не думаю, что все чиновники их читали, а поэтому не знают, как выполнять… Кто хочет – ищет пути, кто не хочет – ищет причины.

— Достаточно корректно высказываетесь. Но можно с конкретными примерами?

— Принятые на уровне государства документы не идеальны, поэтому на местах их нужно адаптировать к своим условиям. А в тех случаях, где нет четкой регламентации, каждый чиновник нынче трактует положения, как хочет. Прогрессивные, хотя и не очень доскональные решения органов центральной власти требуют толкования, доработки на местах и контроля за их выполнением. У нас же нередко используется вольная трактовка, которая может привести к непредсказуемым последствиям.

Когда частным застройщиком возводится объект 1-3-й категории сложности, он не подлежит обязательной экспертизе на надежность при условии, что его стоимость ниже 17 миллионов. Даже если это многоэтажка. А категорию определяет проектант. Он может нарушить один из критериев, по которым определяется категория. Например, стоимость. Заказчик просит написать “15 миллионов” и отнести объект к 3-й категории. Поскольку проектная экспертиза не нужна, в сам проект не закладываются некоторые инженерные меры по защите здания. На этом экономят, хотя такая экономия может обернуться обрушением конструкций.

Второе. В постановлении Кабмина указано, что когда объект строится на грунтах, где возможна просадка, то независимо от категории проекты должны проходить экспертизу. На Винничине преобладают сложные геологические условия, а на юге области сейсмичность может достигать 6 баллов.

— Формулировка в постановлении Кабмина предполагает прохождение экспертизы, но четко конкретные критерии не указаны, поэтому местные власти “закрывают глаза” на такие факторы, как геология?

— Именно. Или закрывают, или не знают, что их нужно открыть. Я считаю, что органы архитектуры, ГАСКа, главы райгосадминистраций должны вмешиваться в ситуацию и заставлять инвестора проводить экспертизу.

— С объектами, возводимыми за бюджетные средства, проще? Они-то все подлежат экспертизе…

— При 1-3 категории заказчики дают на экспертизу только сметную часть проекта. Какой толк в этом? Проверить, что в земле 10-метровая свая, а не 5-метровая можно только выехав на объект. Инженер-конструктор, к примеру, мог бы заметить, что для этого здания достаточно 5-метровой сваи, а она дешевле 10-метровой. Так что в смете подлог. Точно так же с толщиной фундамента. По документам он достигает 60 см, а по факту может оказаться значительно тоньше. Это же нельзя проверить, изучая бумаги. По сути, проверка исключительно документации позволяет застройщику смело завысить смету на 30%. Так, я думаю, крадутся бюджетные деньги.

Похожая ситуация, когда на экспертизу сметчику направляется дефектный акт. Бумаги. Он проверяет цифры. Опять же конструктор к проверке отношения не имеет. Ему не дают сделать заключение. Не раскрою секрет, если скажу, что когда строительной компании выделяют 300 тысяч, она по документам их тратит, хотя на выполнение ремонтных работ вполне достаточно 250 тысяч, а то и меньше.

— В масштабах области сколько подобным образов крадется?

— Не могу назвать цифру. Даже приблизительную. По тем объектам, которые мы проверяли за последние полгода, стоимость в итоге уменьшили более чем на 20 миллионов гривен. Это около 5% от общей стоимости всех объектов. Скромно? Приведу пример. На одном из заводов в Виннице за бюджетные средства достраивали корпус. Первоначальная смета составляла 19 млн. грн., после нашей проверки она “сдулась” до 15 миллионов.

Причина, между прочим, не только в чьей-то корысти, но и в нерациональных конструктивных решениях инженеров. Осталось очень мало грамотных проектантов, поэтому частенько приходится сталкиваться с тем, авторы проектов не могут найти рациональное решение.

— Перепланировка выведенных из жилфонда первых этажей многоэтажек теперь тоже не проходит экспертизу?

— Зачастую. Владелец помещения теперь может снимать любые перегородки и не обязан согласовывать реконструкцию с экспертом. Особенно опасно такое в 5-этажных панельных домах, где несущими являются не наружные, а внутренние стены. Собственники их выбрасывают, а потом дом под тяжестью начнет искривляться.

— Такие примеры уже есть?

— Мы заметили и предупредили около десятка подобных реконструкций. Еще порою видим, как копают под зданием подвалы, которые нарушают несущую способность фундамента. Формально вмешаться не можем. И правительство не может отслеживать такие нюансы. Это задача местной власти. Я понимаю, что в каждом человеке сидит консерватор, которому удобно, чтобы в инструкции были расписаны абсолютно все детали. Но так на практике не бывает. Поэтому областные власти должны разъяснить районным подразделениям, как пользоваться постановлением, прочей нормативной документацией, чтобы предупреждать хаос.

Кроме того, я считаю, что строительство небольших коммунальных объектов должны курировать местные власти. Сейчас ведь каждый глава сельсовета стал застройщиком. К примеру, один председатель из Могилев-Подольского района несколько раз приезжал к нам на экспертизу ремонта стоимостью 50 тысяч. Он, наверное, проездил большую сумму. Человек абсолютно не разбирается в строительстве. Не должен он строить, ведь в каждом районе в отделе капитального строительства есть профильные специалисты. Им нужно поручить курирование таких работ. В приказном порядке. И вообще, наша основная проблема – отсутствие активности на местах.

— Пассивность чиновников вызвана нежеланием вникать или отсутствием заинтересованности?

— Низы смотрят на верхи. К сожалению, многие высокопоставленные чиновники работают на личный авторитет, думают о выборах и разлагают общество, особенно это касается депутатов Верховной Рады. Мне лично не понятно, как спикер может сидеть за трибуной, когда в зале всего 80-100 человек?.. И постоянно “бросать” плоские шутки… У меня бы все ходили на заседания. Исключение могут составить десяток личностей вроде Ахметова. Ни Литвин, ни Кравчук никогда не были ведущими, они могли исполнять чьи-то указания, оказывать услуги. Но, понимаю, что такие люди удобны, как ставленники.

— Что не успели сделать, находясь во власти?

— Знаете, планов всегда гораздо больше, чем возможностей у человека их реализовать. Жалею, что “умер” проект сборки автомобилей “Дэу” на заводе тракторных агрегатов. А ведь конвейер по сборке был смонтирован… Стараюсь смотреть в завтрашний день. Я и сейчас очень много предложений пишу в министерство. Пусть лежат, может через года к ним вернутся. Хочется верить, что найдутся люди, которые смогут трезво смотреть на объективные вещи.

— Забыв о политике и выборах?..

— Понимая суть тем, о которых говорят. В последнее время от мэров и высокопоставленных чиновников столичного уровня приходится часто слышать, что можно снести “хрущевки”, а на их месте построить современные дома. Как можно вслух говорить не только политически, социально, но и экономически безграмотные вещи, которые нереальны не только из-за дороговизны, но и вообще в инженерном плане? И это люди с дипломами инженеров!.. Поясню. Допустим, микрорайон пятиэтажек рассчитан на проживание 400 семей. Ни больше и не меньше. Значит, вместо четырех старых домов можно поставить две высотки. Нормы не позволят на этой территории поселить больше. Только меньше. Правила ужесточились. Вместо 400-т на этой площади разрешается поселить максимум 350 семей. Плюс придется делать автостоянку, спортивную и детскую площадки.

Теперь перейду к экономике. Чтобы снести 100-квартирную хрущевку, проживавших на 5 тысячах квадратных метров людей нужно переселить на площадь в 7 тысяч квадратов. Этого требуют нормы. Потом хрущевку придется снести, а технологию сноса панельного дома никто пока не придумал. Из практики видно, что это обойдется в сумму, равную 50% затрат на строительство нового здания. Затем застройщику нужно построить и продать жилье, себестоимость которого в итоге окажется в три раза выше, нежели построенного в “чистом поле”. Скажите, это вам кажется реальными планами? Кто на Вишенке купит квартиру, которая будет стоить, как минимум в 3 раза дороже, чем в микрорайоне “Подолье”?

Специалисты подсчитали, чтобы снести все украинские хрущевки нужно потратить 40 годовых бюджетов. На этом тему “закрыли”. Во всех странах СНГ закончили процесс реконструкции домов. Их утеплили, заменили инженерные сети, расширили квартиры, достроили “сверху” по 2-4 этажа. И забыли о проблеме. В России, Беларуси, Прибалтике инвесторы посчитали это выгодным.

— Почему у нас много говорят, но ничего не делают в этом направлении?

— Зачем брать тяжелое в руки и заработать на этом 1 копейку, когда можно взять легкое и заработать 10 копеек. При реконструкции хрущевок придется убеждать людей, искать компромисс. Это тяжело. Строить на пустой площадке гораздо легче.{jcomments on}