В последние годы очевидна тенденция, когда общество, государство, правозащитники и многие сердобольные граждане под давлением ЕС склоняются к некоему прощению убийц. Мы часто слышим и повторяем фразу о том, что погибших уже не вернуть, а их убийцы все же живые люди, возможно даже раскаявшиеся… Как тут не вспомнить: “Греши и кайся, кайся и греши”. По частному мнению автора, единственно возможным оправданием такого не совсем адекватного европейского гуманизма являются очевидные случаи осуждения невиновных. Но как можно тому же Брейвику, хладнокровно порешившему 77 человек и ранившему несколько десятков, давать наказание в виде 21 года лишения свободы в теплой просторной камере с телевизором и сытным питанием? Не является ли это поощрением массовых убийств, или, как минимум, проявлением безнаказанности? Оставляем этот вопрос на рассуждение читателей…

 

Но убивают людей не только в Норвегии. Честно говоря, к общественной организации “Родители убитых детей Винничины” корреспондент “РЕАЛа” относился несколько предубежденно: мол, родители, похоронившие своих детей, никогда не смогут смириться и принять ужасную трагедию, а потому им сложно быть объективными. И, безусловно, в этом есть доля истины. В то же время всем правозащитникам и гуманистам следует вслух признать, что они опекаются, прежде всего, убийцами, а не родителями и детьми убитых. Например, в Украине около 33 тысяч родителей убитых детей, которым суды присудили около 530 миллионов гривен материальной и моральной компенсации. Но у убийц денег, естественно, нет, и ни одной копейки родственники жертв от них не получают. И здесь наши гуманисты воды в рот набрали. Зато у многих убийц находятся деньги на взятки тем же прокурорам, судьям и даже, поговаривают, правозащитникам. Фактически, таким образом, государство продолжает и поддерживает дело убийц…

Наш журналист заранее морально настраивал себя на тяжелый разговор, после которого иногда целый день болит голова. Тем не менее, Татьяна Николаевна Кушнир (1949 года рождения, инвалид второй группы, глава организации “Родители убитых детей Винничины”) оказалась достаточно рассудительной и лаконичной, лишь изредка отдаваясь эмоциям и слезам:

— Моего 28-летнего сына Владислава, 1974 года рождения, в 2003-м зарубил сын милиционера Юрий Л. и закопал во дворе своей дачи, в трех метрах от крыльца. Он заманил сына на дачу — якобы помочь перевезти мебель… Мы нашли его на 9-й день…

— Вы нашли тело или милиция?

— Не милиция! Там мне сказали: “Что вы паникуете, он пошел к девчатам”. Тогда я, мой племянник и сотрудники покойного сына за день разобрались в ситуации. 11 человек поехали на дачу убийцы в село Лысенка Винницкого района. Там постоянно никто не жил. Стали протыкать штырями свежую землю и нашли…

Я вам покажу постановление Верховного Суда Украины, тут все написано… Юрий Л. зарубил моего сына, забрал у него ключи от нашей квартиры в Виннице и три раза туда проникал (я тогда была на даче). Он вывез оттуда имущества больше, чем на 20 тысяч (по ценам 2003-го!), три раза все сдавал в ломбард, оставил в квартире практически голые стены. Хотел и меня убить: приехал ко мне на дачу, когда у него уже были покупатели на мою квартиру. Говорит: “Достаньте варенье из погреба, сейчас Влад подъедет. Я и поверила…

— Вы были знакомы?

— Мы ведь родственники – моя сестра замужем за его дядей, а с его отцом мы сваты – моя дочка замужем за младшим братом убийцы. Мы хорошо друг друга знали. Когда я спускалась в погреб, топор уже был у его ног… К моему счастью, в этот момент пришли соседи: мой племянник с женой. Он тогда прямо все рассказал племяннику: “Ее надо зарубить, потому что я продаю ее квартиру за 7 тысяч долларов. Даю тебе 3,5 тысячи, если ты уговоришь ее залезть в погреб. А если не можешь смотреть, отойди в сторону”. Племянник не согласился, с женой улучили момент и предупредили меня. Мы решили его связать, чтобы сдать в милицию, но он скрылся. А я поехала в Винницу посмотреть на квартиру в надежде найти живого сына…

— Как шло следствие?

— Следователи расследовали только убийство, а ограбление квартиры и покушение на мою жизнь игнорировали почти два года. Но я настояла-таки на своем: они приехали ко мне на дачу, опросили свидетелей. Таким образом, следователь облпрокуратуры Кубик и Хорзов из областного УМВД завершили следственные действия. Я им благодарна, они профессионально все сделали, раскрутили все преступление. Сейчас убийца сидит в Сокирянской исправительной колонии в Черновицкой области, ему дали 15 лет, хотя я просила пожизненное… Да, я считаю, что наказание не соответствует тяжести преступления. Один он не убивал, на самом деле там были еще люди: я подозреваю в причастности его брата и, увы, свою дочь. Юрий просто все взял на себя. Меня даже судья спрашивал: “Вам будет легче оттого, что мы посадим вашу дочь?”…

— Что именно в убийстве вашего сына заставляет вас быть активисткой “Родителей убитых детей Винничины”?

— Я не просто активистка, я организатор, а сейчас и председатель этой общественной организации. Родители убитых детей пострадали морально и материально. Например, у меня полностью ограбили квартиру, я похоронила молодого сына…, множество расходов на суды, адвокатов. У Влада остался сын, мой внук, которому тогда было 4 года… И фактически ни копейки нам не компенсировали…

Мы требуем, чтобы Верховный Совет принял закон, где была бы четко прописана моральная и материальная компенсация родителям убитых детей. Поскольку убийцы ни одной копейки из принятых решениями судов сумм не выплачивают родственникам жертв, такие выплаты должно проводить государство. Но нам пока только обещают, что когда-то держава будет компенсировать лишь материальные расходы, то есть на похороны…

Когда я хотела встретиться с убийцей своего сына, начальник тюрьмы дал ответ, могу показать: “Я не уверен, что Юрий Л. захочет с вами встретиться, а заставить его я не могу”. И работать его тоже нельзя заставить! Значит, раз у них нет денег на присужденные материальные и моральные компенсации, пусть государство их выплачивает. А то у нас есть случаи, когда убийцы сидят уже по 9 лет, а потерпевшие не могут добиться копий исполнительных листов по судебным решениям о возмещении морального и материального ущерба! Например, моя невестка исполнительное письмо за 9 лет так и не получила. Это же издевательство! 

— В Украине достаточно уверенно чувствуют себя правозащитники. Вы с ними не контактируете?

— Контактируем. Например, мы не раз встречались с Дмитрием Гройсманом. И лично мне он очень помог: добился для меня бесплатной операции, можно сказать, спас меня… Но в целом у правозащитников другая цель: они защищают убийц. Чтобы их в тюрьме никто не обижал, чтобы они там как в санатории или на курорте жили. Им сейчас дают возможность получить высшее образование, а когда преступники с  пожизненным заключением отсидят 20 лет, с 2017-го у них появится право на помилование президентом. Представляете, какие будут учителя, врачи, госслужащие?

 Еще один активист “Родителей убитых детей”, отец застреленного в 2003-м известного спортсмена Александра Владимир Сергеевич Олейник пришел в редакцию вместе с Татьяной Кушнир, как ни странно на первый взгляд, из-за резонансного дела Оксаны Макар:

— В поминальный день по Оксане Макар мы встали возле облгосадминистрации, веночек купили, потом отнесли его к Вечному огню. Так нас милиция чуть не разогнала, потому что у нас не было разрешения… Но дело не в том.

Вы видели, как Украина всколыхнулась, когда в Николаеве убили Оксану Макар?! А почему, когда в Виннице, точнее в Сабарове, в июле 2010-го произошло практически аналогичное убийство молодой девушки, никто не поднимал скандал?! Нину тоже долго мучили и убивали, а потом сожгли. Почему двум убийцам дали лишь 12 и 13 лет, хотя они кроме убийства тогда еще и грабеж по пьяни устроили, зверски избив жителей частного дома… И не нашлось никакого Николая Катеринчука для защиты пострадавших, как в случае с Оксаной Макар, хотя он, между прочим, наш земляк, винничанин. В Николаеве он, значит, увидел, а у себя под носом — нет… Политика – грязное дело… (Николай Катеринчук недавно изъявил желание представлять в суде в качестве адвоката интересы матери Оксаны Макар. – Ред.).

А вообще я хочу сказать, что особо тяжелые преступления являются важным источником доходов для прокуроров и следователей.

— А для милиции?

— Нет! Милиция по горячим следам подает все по факту. А потом в работу вступает прокуратура: смотрят, кто обвиняемый, кто чей сын, что могут его родители — и начинается торговля. Например, по делу моего сына почти всех действующих лиц в убийстве прокуратура перевела из статуса обвиняемых в свидетели. А пистолет браунинг до сих пор не найден. Пули и гильзы есть, а пистолета нет. Потому что не на кого повесить? Есть на кого, просто эти люди стали свидетелями…

— Убийцу вашего сына наказали?

— Он три года прятался, я сам ездил, искал его по Украине, Молдове, Приднестровью, по тюрьмам. Нашли, дали ему 15 лет… Да дело не в убийстве моего сына: оно уже всем надоело, у нас тысячи таких дел… Но просто на моем примере: присудили компенсацию материального и морального ущерба, которую никто не выплачивает…

Уже на протяжении 20 лет в Украине потерпевших от особо тяжелых преступлений обманывают. В гражданском кодексе написано: если обвиняемый не возмещает присужденный материальный и моральный ущерб или убийца не установлен, это делает государство. Но тут же приписано, что для этого надо принять отдельный закон, который никто и не думает принимать…

Я лично считаю, что в таких случаях государство должно выдавать убийцам обязательный кредит для погашения ими материального и морального ущерба потерпевшим. А потом они должны все отработать государству. А сейчас у меня, например, один выход: когда он выйдет из тюрьмы, если я доживу, мне придется с ним еще раз судиться…

— Кроме выплат компенсаций, какие вопросы еще поднимают “Родители убитых детей”?

— В Украине потерпевшие от особо тяжелых преступлений приравнены к потерпевшим от легких преступлений (всего существует 4 категории преступлений), мы требуем их разделения. Нельзя сравнивать тех, кто похоронил своих детей, и тех, у кого украли курицу.

Дальше: в Украине есть 79 категорий льгот, а у нас ни одной. Мы считаем, что родители убитых детей заслужили льготы. Например, на коммунальные услуги, также нам должны выдать удостоверения потерпевших от особо тяжелых преступлений и назначить доплату к пенсиям.

Еще мы требуем, чтобы установили день памяти нашим детям. Есть ведь день памяти жертв ДТП, почему не должно быть дня памяти жертв умышленных убийств? Почти во всем мире за убийство — смертная казнь, в России 25 лет дают, а у нас — 15, и то, если пресса раструбит. А пожизненное заключение, вот увидите, превратиться в 20 лет: президенты будут заинтересованы в голосах избирателей и будут всех миловать…

— Как сказать, это, может, не понравится пока что еще свободным избирателям . Может президенты и не будут всех подряд миловать… Сколько сейчас членов в вашей организации?

— Около 20 человек. Было больше, но многие устали бороться…

P.S.: Каждый, кто утверждает, что погибших уже не вернуть, должен помнить, что у них остались родственники, у которых надо спрашивать в первую очередь…

Мнение родителя, не входящего в организацию:

— У меня убили дочь, — рассказывает наш читатель, попросивший не называть его. – После этого мир для меня перевернулся, жизнь потеряла смысл. Мне на фиг не нужны компенсации. Другие требуют, добиваются? С одной стороны, это выглядит, конечно, некрасиво. А с другой, может у кого-то из них остались еще дети, им нужно помогать, и они не сломались, как я… И вообще, если бы государство, пресса, общественные организации – хоть кто-нибудь! – добивался решения вопроса о компенсациях, то не пришлось бы этим заниматься самим родителям убитых детей. А так они вынуждены нарываться на неодобрение общества – дескать, у них убили ребенка, а они денег хотят… А что им остается?  

---

Подпишитесь на новости

---